— Смолин! — радостно крикнула она, поблескивая камнем во лбу. — Сашка! Пришел все-таки, гад такой!
— Пришел, — не стал спорить с очевидным я. — Знаешь, как-то у нас нехорошо с тобой получилось. Совесть меня заела.
— Врешь, собака, — уверенно заявила соседка, после чего обвила мою шею руками и сочно облобызала в щеки. — Если сюда приперся, значит, есть у тебя какой-то свой интерес. Ну и хрен с тобой, я все равно рада тебя видеть.
— Что, тебе тут реально настолько неуютно? — проницательно поинтересовался я.
Если уж она целоваться полезла, значит, и вправду рада мне. Из этого вывод — ей было жутко тоскливо в этой компании.
— Да кошмар, — не стала скрывать Маринка. — Кругом одни уроды, как моральные, так и физические. Саш, я всегда думала, что уже повидала настоящих шизиков, но нет, это была иллюзия. Вот здесь настоящая ярмарка безумия. Причем речь идет не столько вон о тех, прости господи, чудаках, сколько о всех остальных. Знаешь, я всегда думала, что части тела мертвого человека, о жизни которого надо рассказать — это муляж. Ну реквизит.
— Да ладно, — понял я, куда она клонит.
— В штанах прохладно, — взвизгнула она. — Реально трупешник! Это капец что такое! Они сегодня днем доснимали фрагмент, типа «невошедшее», раз в четыре программы выходит нечто вроде дайджеста. Они эти субпродукты в специальном холодильнике держали, прикинь! Хорошо, что я в той программе не участвовала, а то бы точно сблевала. И не раз. А им — пофиг!
— Жесть, — признал я. — А что коллеги по цеху? Если судить по внешнему виду, то они похожи на иллюстрацию к высказыванию: «Цирк уехал, клоуны остались».
— Ошибочное мнение. — Маринка докурила сигарету и ловким щелчком отправила окурок в недалеко от нее стоящую урну. — Поверь, они нормальнее нас с тобой. Маркетинг, Саша, тут всем правит маркетинг. Все просчитано по всем бизнес-правилам. Их внешний вид — это витрина. Какой должна быть витрина в магазине?
— Стеклянной? — предположил я.
— Приковывающей внимание, — поморщилась Марина. — Вызывающей интерес. Любой, главное — не безликой. Неважно, как это выглядит, главное, чтобы человек захотел понять, что находится за этой витриной, и зашел в магазин. Пусть даже из юмористических побуждений, просто чтобы поржать над дураками, которые такое сотворили. И как только он туда зашел — все, он их. Саш, не поверишь, почти каждый из них реально прошаренный психолог, причем очень высокого класса. Они читают мимику и движения людей как книгу, и только по этим признакам понимают, в каком направлении надо крутить клиента дальше. Не выпытывают часами подноготную, пока тот лежит на диване, а сами ему все про его жизнь рассказывают, типа прозрели ее насквозь. И простого человека это заставляет думать о том, что перед ним настоящий кудесник.
— Впечатляет. — Я окинул взглядом участников программы. — А по ним и не скажешь. Слушай, а вот ты пару раз сказала, что, мол, «почти каждый»? Эти «почти» — они кто?
— Ну да, несколько человек сюда попали для оправдания элемента «реалити». — Маринка ткнула себя в грудь. — Как, кстати, и я сама. Устроители ждут от нас первобытной дури и неподдельных эмоций.
— И как, оправдываются ожидания?
— Наверное, — передернула плечами девушка. — За себя не скажу, а вот другие — это что-то. Например, вон тот шаман — это, знаешь ли… Кстати — он такой же житель Крайнего Севера, как ты или я, ни фига он не чукча и не эвенк. Просто ему показалось, что именно на танцы с бубном народ будет сбегаться лучше всего. Профанация в чистом виде.
— И экзотика, — понимающе кивнул я.
— Не это в нем главное, — тихонько хихикнула Маринка. — Но тут лучше самому увидеть. У тебя железные денежки есть?
Я выгреб из кармана штанов звякнувшую мелочь и протянул ее девушке.
— Очень хорошо, — она взяла у меня с ладони несколько рублевых монет. — Эй, Гупта! Смотри, чего у меня есть! Денежка!
— Денежка! — оживился шаман и радостно осклабился. Его неприятное, заросшее густым волосом лицо, превратилось в маску алчности.
— Лови. — Маринка щелчком отправила монету вверх, та сверкнула в свете прожекторов.
Гупта, просто как футбольный голкипер, в прыжке поймал ее, а после, погладив, засунул в мешочек, привязанный к поясу.
— Еще давай, — потребовал он.
— Жадность просто патологическая, — тихо шепнула мне Маринка. — Вон гляди.
Вторая монета отправилась в кусты шиповника неподалеку от нас, и Гупта незамедлительно кинулся туда же. Раздались треск ломающихся веток и негромкая ругань.
— Пока не найдет — не вылезет, — подытожила соседка. — Вот такой вот экземпляр.
— Колоритен, — признал я. — А другие? Что о них скажешь?
— Вон тот, с голым задом, тоже статист, — пояснила Маринка. — Колдун Устин из Верхней Пижмы. Уж не знаю, где такая и есть ли она вообще на белом свете. Запросто может оказаться, что и нет. Отец его был колдун, дед его был колдун, прадед его… Ну ты понял последовательность. Сразу отвечу, потому что все равно спросишь — через голый зад он получает ответы от природы-матушки и космоса-батюшки. В принципе, логика в этом есть. По-хорошему, ведь все у нас в жизни через это место, верно? Но так Саня парень неплохой.
— Сейчас не понял? — заморгал я.
— Не тебя одного Александром зовут, — пояснила Маринка. — Это он по колдовской линии Устин, а по паспорту он Саша.
Ну не знаю, не знаю. Вряд ли тот, кого Николай ищет, станет с голым задом бегать, даже ради маскировки.
— Еще из статистов вон тот, — Марина показала на существо в латексе. — Этот круче остальных. В жизни не угадаешь, как его зовут.
— Не угадаю, — признал я. — Очень уж много вариантов.
— Дон Педро ле Максиваксио, гранд, — торжественно сказала Маринка, сдерживая смех. — Если ему верить, то он овладел всеми премудростями испанской магии.
— Какой? — я даже в ухе пальцем пошерудил, подумав, что ослышался.
— Испанской, — подтвердила соседка. — Я тоже про такую не слышала. Думаю, на то и расчет.
— Однако. — Я окинул взглядом фигуру, затянутую в черный костюм. — Но как есть дон Педро. Во всех отношениях.
— Не без того. — Маринка показала на крепко сбитого парня с камерой. — По дороге сюда этот самый Максиваксио вон от того оператора чуть по роже не получил. Задумал, понимаешь, его за коленку хватать. Да еще приговаривал, что без этого он голоса мертвых не услышит и задание провалит. В смысле, без мужской любви и ласки. Бэ!
— Бэ! — согласился с ней я. — А…
Больше я ничего спросить не успел, потому что дядька с залысинами рявкнул в мегафон:
— Участники съемки, все ко мне! Минутная готовность!
Броуновское движение как-то вдруг сразу упорядочилось, колдуны, маги и дриада рванули к режиссеру, обслуга же, наоборот, отодвинулась на задний план.
