Защитный кокон раскрылся. Вокруг по-прежнему была красная жидкость, подсвеченная огнями салона, которая становилась все более красной. Глыбы перестали двигаться. Карты разлетелись по всему салону, словно подхваченные метелью.
Очевидно, я забыл об одной малюсенькой горке, когда программировал автопилот. Рух заблокировала радар и сонар. Результат налицо. Я немного покопался в настройках и обнаружил, что двигатель не выдержал удара, радио по-прежнему не работает, а сигнальные ракеты не могут пробиться сквозь брюхо птицы Рух.
Выйти из машины я не мог. Меня бы затопило желудочным соком. Вот если бы у меня был скафандр… но кто станет брать с собой скафандр в двухчасовую поездку на машине?
Оставалось только одно.
Я собрал, перетасовал и заново разложил карты.
Труп птицы Рух истлел настолько, чтобы я смог выбраться, только через полгода. За это время сложный двойной пасьянс сошелся пять раз. Я записал на видео только четыре игры – у камеры кончился заряд. К счастью, аварийный синтезатор еды работал безукоризненно, хоть и не баловал разнообразием, генератор воздуха ни разу не подвел, а телевизор исправно показывал время. Вместо передач он транслировал сплошные цветные помехи. Туалет вышел из строя к августу, но я без особого труда его починил. В четырнадцать ноль-ноль двадцать четвертого октября я открыл дверцу, пролез сквозь мумифицированную кожу и мясо между ребрами и всей грудью вдохнул свежий воздух. Он вонял птицей Рух. Я оставил дверцу салона открытой и слышал, как генератор воздуха натужно завывает, пытаясь устранить вонь.
Я выпустил пару сигнальных ракет, и через пятнадцать минут за мной прилетел авиамобиль. Спасатели сказали, что в жизни не видели такого волосатого человека. Позже я спросил мистера Диксона, начальника Главной транспортной службы, почему в неприкосновенном запасе не было тюбика с депилятором.
«Потерпевший должен выглядеть как потерпевший, – ответил он. – Если ты безобразно зарос, спасатель сразу увидит, что ты где-то пропадал, и примет надлежащие меры».
Главная транспортная служба выплатила мне весьма щедрую компенсацию за то, что мой авиамобиль не выдержал нападения птицы Рух. (Говорят, в гарантию на модель следующего года внесли поправки.) Такую же сумму мне пообещали за эту статью. Похоже, о моем запоздалом прибытии на реку Вьюн ходят странные и опасные для репутации компании слухи.
Не волнуйся, читатель! Я не только вышел сухим из воды, но и изрядно разбогател. Твой авиамобиль совершенно безопасен, если он изготовлен не раньше три тысячи сотого года нашей эры.
Запоздалые мысли
Около тридцати лет назад я занялся конструктивным мечтанием. Позволял своему воображению течь, куда ему вздумается, а после управлял потоком.
И однажды в моем мозгу возникла дикая картина, но сюжет вокруг нее тогда еще не складывался. Я видел, как люди разводят костер, даже не догадываясь о том, что они жгут бревна из ракетных деревьев…
Ракетное дерево – это из «Мира птаввов». Я создал детальный фон для расы, которая свыше миллиарда лет правила Галактикой. Ракетное дерево – самый дешевый продукт их технологии запуска космических аппаратов, органически произведенная твердотопливная ракета: снаружи древесина, а сердцевина звездообразного сечения – из высокогорючих химических веществ.
Мне было не по себе, ведь жалко терять столь необычную форму жизни…
Костер разгорался медленно, и вдруг как полыхнуло! Бревна рванули, что твой динамит. А почему бы этой форме жизни не выжить благодаря некоторой эволюции?
«Реликт империи» приходится на время Беовульфа Шеффера, но он связал эпоху Лукаса Гарнера с войнами людей и кзинов, а также с более поздними событиями. Именно в этом рассказе я начал разработку истории будущего. Правда, кзины уже появлялись на сцене (рассказ «Агрессоры»). «Дар Земли» относится к промежуточному периоду. До «Мира-Кольца» дожили даже подсолнухи из времен Поработителей. В общее полотно вкраплены и ранние легенды об освоении планет. Было занятно сшивать воедино все эти куски.
В 1968-м Норман Спинрад убедил меня в том, что рамки Известного космоса сдерживают рост моего писательского мастерства. И я вышел за эти рамки. Через несколько дней после того разговора я засел за «Мир-Кольцо».
Работа над этим романом заставила меня осознать, насколько сложны и запутанны мои исходные допущения. Слишком много в разных произведениях появилось непохожих чудес: стазисные поля, телепортационные кабины, неуязвимые корпуса космических судов, везучая Тила Браун, выведенная поколениями кукольников-селекционеров. Приходилось тщательно анализировать каждую написанную позже вещь и отвечать на вопрос, почему телепортационная кабина, или стазисное поле, или корпус от «Дженерал продактс», или невероятное везенье не позволяют решить поставленную задачу.
Мир-Кольцо, как и Земля, был обжит производителями из расы пак, а построили его паки-защитники. Его сюжет тоже чересчур переусложнен, настолько, что я не могу здесь рассуждать на эту тему. Скажу лишь, что в «Мире-Кольце» я позволил Луису Ву прийти к ошибочному выводу.
В первой книге этого цикла защитники отсутствуют, они появляются в «Инженерах Кольца».
И лишь через двадцать пять лет мне удалось разобраться с геном Тилы Браун. Ответ ищите в «Троне Кольца».
Покидая игровое поле, я предпочел оставить открытым вход на него. Меня восхищает, что читатели обновляют и правила, и оборудование игры. Несколько интересных идей, предложенных читателями, я привожу здесь.
Математически Мир-Кольцо представляет собой очень простую модель – подвесной мост без начала и конца. Его «настилу» – он теперь называется «скрит» – требуется предел прочности, эквивалентный той силе, что удерживает вместе атомные ядра. Нестабильность Мира-Кольца сразу же была отмечена студентами Массачусетского технологического института, а ученики флоридской средней школы пришли к выводу, что почти весь плодородный слой почвы через несколько тысяч лет окажется на морском дне. Специально для этих читателей я «изобрел» стабилизирующие двигатели и систему циркуляции флупа. Металлическое основание с окружающим его стазисным полем может служить «полом» для колонии на планете из антиматерии.
Хэнку Стайну принадлежит идея ограниченной парапсихологической способности Мэтта Келлера, впоследствии ставшей известной под названием «глаза Плато».
Дэн Олдерсон опубликовал статью в две тысячи слов, посвященную проблеме грогов из рассказа «Безрукие». Вот его вывод: при необходимости грогов могут контролировать брандашмыги, впервые появившиеся в «Мире птаввов». Эти разумные существа размером с динозавра, безусловно, невосприимчивы к телепатическому гипнозу. Правда, их еще надо доставить с Джинкса на космическом корабле.
Сюжет рассказа «Когда наступает прилив» возник в ходе беседы с Томом Дигби и Дэном Олдерсоном. Также Дэн подбросил мне идею для «Инженеров Кольца» насчет противометеоритной защиты.
Многие читатели предлагали математическое решение проблемы, описанной мною в рассказе «Нейтронная звезда». Когда Джон Шеффер проходит перигелий нейтронной звезды, его голова и ноги в течение очень короткого промежутка времени подвергаются перегрузке до миллиона «же». Но корабль Шеффера движется вокруг звезды, меняя свою ориентацию в пространстве; он и удаляясь будет крутиться, и пилоту не выжить, если двигатель не запрограммирован выровнять полет. Читайте сборник «Crashlander» – там объясняется, как компания «Дженерал продактс» справилась с этой задачей.
