Книга Отцовский штурвал, страница 36. Автор книги Валерий Хайрюзов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Отцовский штурвал»

Cтраница 36

– Скажешь тоже! Где-то еще футляр был. – Я заглянул под кровать.

– У него замок сломался, мама вынесла в кладовку, – подсказала Вера.

Я сбегал в кладовку, принес матовый от инея и пыли футляр. Вера вытряхнула из него мусор, протерла сырой тряпкой.

Мы вышли на дорогу. Я нес аккордеон на плече, так было удобнее. Таня шла впереди, каблуки сапожек впивались в снег. Тропинка петляла между кочек. По верхушкам деревьев, переваливаясь с боку на бок, сопровождая нас, прыгала луна.

– Давай помогу, он, наверное, тяжелый. – Таня остановилась, преградила мне дорогу.

– А ну, посторонись! – шутливо двинулся я на нее.

– И не подумаю, – засмеялась она. – Ты мне лучше скажи, почему из магазина пришел сердитым.

– Тебе показалось.

– Не хочешь говорить? – обиделась Таня.

– Как тебе объяснить все? – Я замялся, не зная, что сказать. Она поняла по-своему.

– Ничего не надо объяснять. – Голос у нее дрогнул, сорвался. – Ты рассердился, что я к вам пришла.

– Таня, что ты говоришь! – взмолился я. – И как только такое пришло в голову. Ребятишки в тебе души не чают.

– А ты? – тихо, почти шепотом, спросила она.

Слова, которые я так долго носил в себе, которые были нужны именно сейчас, пропали. Я молчал, язык будто приклеился к зубам.

Сегодня, когда она появилась в нашем доме, я почувствовал, что Таня со свойственной ей прямотой пошла мне навстречу. Я боялся поверить в это. Все было так неожиданно. Меня пугало другое – может, она это сделала из-за жалости к ребятишкам?

Где-то в стороне от поселка лаяли собаки, и от их тоскливого бреха стало неспокойно на душе, точно я проскочил мимо дома близкого мне человека.

Рядом за кустами чернел забор детдома, чуть выше на меня осуждающе глядела луна. Таня закутала лицо платком, зябко поежилась.

– Пошли, чего остановились!

Я поднял аккордеон. Мне хотелось что-нибудь сказать ей, смять это молчание, сломать невесть откуда возникшую стену. Но я топал за ней следом, в душе проклиная себя.

«И в кого я такой удался! Обязательно нужно испортить все».

Миновали проходную, остановились около жилого корпуса.

– Вот и пришли, – сказала Таня.

Она поднялась на крыльцо, достала из кармана ключ, с металлическим хрустом щелкнул замок. Комната, в которой она жила, была маленькой, тихой и полупустой. У окна стол, над кроватью книжная полка, в углу тумбочка, на ней круглое зеркало.

– Раньше здесь сторожиха жила, – сказала Таня.

Я поискал глазами, куда бы поставить аккордеон. Таня убрала со стола тетрадки. Из самой нижней выпали и разлетелись по комнате листки с рисунками. Я поставил на стол аккордеон, собрал их в стопку, стал рассматривать. Чего только там не было! Деревья, дома, самолеты, машины, собаки, зайцы. На одном из рисунков я узнал детдом. Рядом с ним крохотные человечки, круглолицая, величиной с дом, воспитательница. Почти на каждом листке старательным детским почерком было выведено: «Татьяне Васильевне в день рождения».

Я вспомнил, как после концерта ребятишки подходили к ней, смущенно совали эти самые листки.

– Что же ты не сказала? – обиженно спросил я.

– А зачем? Мне и так хорошо было.

Таня подняла залетевший под стол листок.

– Посмотри. Вот Саня нарисовал.

Я узнал, вернее, догадался, что на рисунке Санька изобразил свой поселок Бакалеи. На переднем плане был нарисован клуб, от него, будто в очереди друг за другом, вниз шел ровный ряд домиков, чуть выше, под самый обрез листа, раскрашенные зеленым карандашом, бугрились гольцы.

– А самолет Наташа Горина нарисовала, – сказала Таня. – Помнишь, она говорила, что у нее отец – летчик. Девочки совсем одна. Вот она и выдумала себе родителей.

Таня посмотрела на меня, печально улыбнулась.

– И я тоже когда-то придумывала.

Я заметил, как у нее дрогнули, растянулись губы, захлопали ресницы. Но она все же сдержала себя.

Когда-то у Тани был свой дом, мать. Про отца она почему-то не вспоминала, стеснялась, что ли. По ее словам, мать была красивая, высокая, с мягкими руками. Больше ничего не помнила, разве что тот день, когда хоронили мать. Было много народу. Утонула она случайно, переправляясь на лодке через Ангару. Где-то посредине реки лодку опрокинуло ветром. Спасти ее не смогли, на роду, что ли, такая смерть написана. Тане тогда было три года. С тех пор она в детдоме.

– Видишь, какие они у меня. Весь мир подарили, – улыбнулась Таня.

И тут неожиданно для себя я понял: вся ее жизнь в этих ребятишках, в этом детдоме, в том, что она делает здесь каждый день, и недаром они так стерегут ее, следят за каждым шагом.

Таня забрала рисунки, аккуратно положила на стол.

– Раздевайся, я сейчас чай поставлю.

– Нет, нет, не надо, лучше ты приходи к нам завтра, – сказал я и замер: согласится или нет?

Таня быстро посмотрела на меня, кивнула головой.

* * *

Когда дела у Кости пошли на поправку, я уехал на вокзал покупать билеты. Вернулся вечером и застал дома Таню. Она читала вслух книгу, Костя сидел на кровати, грыз яблоко. На нем был синий в полоску свитер, такого раньше у него не было. Вера высунулась с кухни, она гладила белье, весело сказала:

– Степа, посмотри, что нам Таня принесла!

Сестра подбежала к столу, развернула большой сверток, достала пальто, примерила на себя. Пальто было зеленое с цигейковым воротником. Точно такое же я недавно хотел купить в магазине, но там не оказалось маленьких размеров.

– Павел Григорьевич выписал два комплекта, – смущенно сказала Таня. – Нет, он не даром, за аккордеон. Говорит: этому инструменту цены нет.

Она, видимо, боялась, что я не возьму или скажу что-нибудь против.

По глазам ребятишек я видел: они довольны, брат нет-нет, да скосит глаза на свитер, погладит его рукой.

– Раз принесла, какой может быть разговор!

Одежда была кстати, особенно пальто для Кости. Старое я исполосовал багром так, что на него было страшно смотреть.

Костя соскочил с кровати, подбежал к столу:

– Куда босиком, а ну марш на место! – крикнула Вера. – Только очухался, снова заболеть хочешь?

Костя на цыпочках побежал обратно, запрыгнул на кровать.

– Я валенки хотел показать, – обиженно сказал он.

– Мы здесь разобрали чемоданы, все перегладили. Смотри, сколько свободного места осталось, – говорила Вера.

Простыни, наволочки, полотенца и все прочее белье было сложено ровными стопками, чемодан легко закрывался, а когда собирались в первый раз, я давил на него коленкой, чуть не сломал замки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация