– То же, что и все, – пожал плечами Джап. – По большей части, томился от безделья.
– Я слышал, что Зей-Зона – это пристанище для всяческого отребья, – сказал Зум-Зум.
– Так оно и есть, – согласился Джап. – Мы все оттуда.
Зум-Зум прикусил губу.
– Так ты утверждаешь, что ты не Хранитель? – спросил у него Джап.
– Увы, – развел руками Зум-Зум.
– И понятия не имеешь, для чего нужен артефакт, который ты все это время хранил?
– Я даже не знал, что это какой-то там артефакт. Думал, просто увеличительное стекло.
– Зачем же ты вправил линзу в серьгу?
– Я хранил ее как память о человеке, благодаря которому изменилась вся моя жизнь.
– Он передал тебе артефакт?
– Нет. Он просто умер у меня на руках. При нем был кошелек, полный аль-алларов, и это увеличительное стекло.
Джап достал из кармана бумагу с нарисованной на ней паутиной и показал ее Зум-Зуму.
– Откуда у тебя эта татуировка?
Зум-Зум усмехнулся и несколько раз провел ладонью по плечу, стирая остатки тонального крема.
Повернувшись боком, он показал плечо Джапу, чтобы тот мог убедиться, что татуировка у него на плече полностью соответствует рисунку.
– Мне было восемь лет, когда я повстречал на базаре человека, зажимающего руками рану в животе. Его преследовали уликары. Уликаров никто не любит, поэтому я помог ему скрыться. Рана была очень плохая, и было ясно, что долго он не протянет. Человек показал полный кошелек денег и сказал, что отдаст его мне, если я прямо сейчас пойду и сделаю на левом плече татуировку. Такую, как у него на рисунке. – Зум-Зум чуть развел руки в стороны. – Кошелек аль-алларов на улице не валяется. Да и татуировка с паутиной – это круто, как я тогда думал. Я пошел и сделал татуировку. А когда я вернулся в убежище, где оставил раненого, он был уже мертв. Кроме денег, я нашел у него только эту стекляшку. Я взял деньги, поскольку он мне их обещал, и увеличительное стекло. Просто так, на память. Подумал, что мертвый был бы не против. А еще я взял его тюбетейку. Только ее я давно уже потерял. Вот и все, что мне об этом известно. Быть может, Хранителем, которого вы ищете, был тот самый человек? Да только он уже двадцать лет как мертв.
– Почему после этого ты исчез? – спросил Джап.
– Моя семья принадлежала к общине урукумов, члены которой, ну, просто обожают жить в нищете, – Зум-Зум саркастически усмехнулся. – Меня такая жизнь совсем не привлекала. Но что я мог поделать, если родился урукумом? Когда же у меня появились деньги, много денег, я ушел из семьи, сменил имя и поступил в танцевальную школу. Вы знаете, что Зум-Зум – это не имя, а прозвище? На языке урукумов это значит «танцор». Я всегда любил танцевать. Я мог часами простаивать, глядя на выступления уличных танцоров, а потом старался повторять их движения. Поэтому меня и дразнили Танцором. В танцевальной школе я был не единственным мальчиком. Но все прочие являлись сыновьями богатых родителей, и занятие танцами было для них частью общей образовательной программы. Я же собирался зарабатывать танцами себе на жизнь. Тем более что учителя отзывались о моих способностях в неизменно превосходной форме. Без ложной скромности могу сказать, что я был лучшим в своем классе. Но, как оказалось, в Ур-Курсуме мужчина-танцор имеет шанс выступать лишь на улице. На сцене же танцуют только женщины. Работа уличного танцора не соответствовала моим амбициям. Поэтому мне пришлось перевоплотиться в женщину. Такова вкратце история моей жизни. – Зум-Зум улыбнулся и сделал жест руками, как актер, выходящий на «бис». Не дождавшись аплодисментов, он повернулся к Оралд-Иру и спросил: – А в других городах мужчины танцуют на сценах?
– Не знаю, – растерянно хлопнул глазами боец.
– А вы знаете, я ничуть не жалею, что покидаю Ур-Курсум! – заявил Зум-Зум. – Мне надоела эта двуличность. Последнее время я все чаще ловил себя на том, что, даже будучи в мужском облике, веду себя как женщина. Чак вар, я даже думать стал, как женщина! Я смотрю на женские вещи на прилавке торговца и прикидываю, подойдут ли они мне. Я нюхаю духи…
Минуя трап, на борт запрыгнул Элор Болгер.
Внимание всех присутствующих сразу переключилось на него.
Так что Зум-Зуму пришлось прервать свою исповедь.
– Порядок? – спросил Джап.
Болгер криво усмехнулся и кинул ему фибулу с эмблемой Клана Ур-Вир, в которую были вдеты четыре петушиных пера.
– Так их было четверо?
– Пятеро, – уточнил Элор. – Но один успел убежать.
– А это что за человек-гора? – удивленно привстал Зум-Зум.
Вдоль причала, направляясь в сторону баркаса, шли Энгель-Рок, Анна-Луиза и Рейво Кюйт.
Глядя на них, Джап подумал, что группа Финна давно бы уже должна прийти. Не иначе как с ними что-то приключилось?
Баркас заметно качнулся, когда Энгель-Рок перебрался на борт.
– Ну, скажу я вам, ребята, много чудес видел я на свете! – громогласно заявил он, добравшись до середины посудины и укоренившись там незыблемо, как монумент на площади. – Но то, что сотворил сегодня Рейво! – он вытянутой рукой указал на фокусника. – Это было что-то фантастическое! Он протащил нас с Бет через игольное ушко! Мир несколько раз перевернулся! Но это было вовсе не страшно, а весело! Ты что молчишь, Бет? Тебе разве не понравилось?
– Очень понравилось, – несколько раздраженно хмыкнула Анна-Луиза. – Я только не поняла, зачем нужно было устраивать весь этот цирк? Почему нельзя было просто сказать дежурным «спасибо» и уйти?
– Наверное, потому, что это было бы слишком просто, – улыбнулся Кюйт.
– И что в этом плохого?
– О! Простота таит в себе множество опасностей! И главная из них – поливариантность. Чем сложнее система, чем больше действующих элементов мы в нее вводим, тем более строгой и определенной она становится. И, соответственно, тем труднее становится ее изменить или заставить работать как-то иначе. Так, например, мраморная глыба под рукой мастера может превратиться во все, что угодно, согласно его желаниям. А замыслов у мастера может быть множество. И можно предположить, что, начиная работу, мастер еще точно не знает, какой из них он готов воплотить. Но чем ближе работа к завершению, тем сложнее вносить в нее какие-либо изменения. В окончательном же варианте мы имеем мраморную статую, которая уже не может стать ничем иным.
– Статую запросто можно превратить в кучу осколков, – тут же вставил Оралд-Ир.
Все дружно захохотали.
– Интересное решение, – согласился Кюйт.
– Это – Хранитель, – указал на танцовщика в женском платье Джап. – Правда, сам он об этом не знает. Его зовут Зум-Зум.
– Вообще-то, меня зовут Ульви, – заметил Зум-Зум. – Я взял это имя, когда ушел из семьи. Под этим же именем я выступал на сцене. Оказалось очень удобно – это имя как мужское, так и женское. Я так понимаю, вы тут главный? – обратился он к Энгель-Року. – Не возражаете, если я отправлюсь с вами в ваш город? А то благодаря вмешательству ваших людей вся моя карьера в Ур-Курсуме пошла прямиком коту под хвост. Впрочем, если хотите, можете называть меня Зум-Зум.
