Наконец, мы остановились у парадного подъезда терема. Князь, пребывая в нетерпении, сразу же выскочил из машины и быстрым шагом направился к дверям. Я чуть задержался и попросил Мишико встретить Самойлова с дядей Ваней и передать им, чтобы топали в приемную. Грузин кивнул, но не произнес ни слова. Было видно, что ему было чертовски интересно, но он сдерживает вопросы, блюдя табель о рангах.
– Ну? – повторил князь, когда я затворил за собой дверь его кабинета. В этот раз вопрос вышел грозным – ожидание далось князю нелегко.
Я прошел за стол для совещаний, устало рухнул в кресло и начал плести историю в своем любимом жанре – смешивая правду и правдоподобный вымысел в правильных пропорциях.
– Как я уже говорил, удар нанесли Потрошители. Но они в этой истории не главные фигуранты…
Начал я без прелюдий – с Арцебашева. Вывалил все, что мне рассказал Самойлов: начиная от его допроса «мамок» и заканчивая нашим с ним соглашением. Вплел в историю татарина-хакера, появление которого обосновал нежеланием привлекать внимания к предмету расследования. Наставника, исполняющего у меня функцию детектора лжи. Упомянул и миланского дознавателя, вчера «покончившего с собой».
– Начали проверять связь Арцебашева с Потрошителями и вышли на след москвичей. Уверенности не было, поэтому я ничего не говорил. Ну сам подумай, прихожу я к тебе и вываливаю, что за всем воевода наш стоит – стал бы ты меня слушать? Без доказательств – вряд ли!
– А сейчас они есть? – тихо спросил князь. Ему было больно слышать о предательстве человека из ближнего круга, но он держал лицо. Глава государства и политик, что тут скажешь!
– Косвенные. Самойлов и Сарбаев проверили его счета, всех его родственников и нашли большое количество поступлений денежных средств. Основная часть шла через якутский «Хырчибанк». Там, кстати, тоже какая-то афера с землей элеватора, но я еще не разобрался. Как бы не землю на себя якуты пытаются перевести. Но главное вот что. Почти все зачисления на счет воеводы по времени совпадают с фактами похищения женщин с мирским даром.
Это была самая слабая часть моего рассказа. Я ведь так и не успел поговорить с Глебом относительно полученной им информации. Нашел он подтверждение моим словам или нет? Да и вообще, примет ли князь такую связь Потрошителей и Арцебашева, как совпадающие временные промежутки? А больше то у меня на него ничего и нет.
– Потом с Беллони этим связались, от него узнали, что ячейкой Потрошителей два человека рулят: один прикрывает – наш воевода, второй – финансами и продажами ведает. Ну и решили всех скопом брать, чтобы сразу всю организацию в княжестве обезглавить. Но они удар первыми нанесли: дознавателя убили, а к нам киллера послали.
– Кого? – уточнил дядька.
– Наемного убийцу. – пояснил я. И выкручиваясь, как бы извиняясь, добавил: – От Беллони подцепил в разговоре.
Да, словечко не итальянского происхождения, но ведь можно предположить, что оно сленгом ходит по всей Европе?
– Да какой он наемник? – князь вскинул руками. – Аристократ древнего рода! Только этим можно объяснить, что он натворил в гостинице. Раскидать трех дружинников, мою руку и скрыться! Я даже не думал, что в Европе с таким уровнем дара варлорды остались!
– Серьезный противник. – согласился я. – Но справились же.
– Прогнали! – отмахнулся дядька. – Ладно, не о том. Дальше!
А что дальше? Дальше был список подозреваемых, отработанный уже целитель и двое неохваченных. И попытки максимально удалить свое присутствие от дел, в которых я обвинял Арцебашева. Последнее, понятно дело, я Пояркову говорить не стал.
– То есть, поправь меня, если я где-то ошибусь, картина у нас такая. Арцебашев обеспечивает отсутствие внимания к деятельности Потрошителей на моей земле, одновременно с этим пытается обеспечить вхождение московской компании в управление проектом «Мост»? При этом он еще помогает якутским тойонам получить в собственность кусок моей земли в пятикилометровой зоне от моста? И чтобы разоблачить его, ты собрал в команду сторонних людей, этого Самойлова и Ивана Павловича? Все верно?
– Ну где-то так. – с кривой ухмылкой ответил я. Дыр в этой картине было как у истасканной до состояния ветоши рубахи. Особенно они становились видны после того, как князь фабулу озвучил.
– Допустим. У меня это плохо укладывается в голове, но – допустим. А зачем это Михайло Генриховичу, Игорь? Что подвигло не бедного и вниманием моим обласканного человека на такую вот игру подлую?
Я только руками развел. Это мне и самому было непонятно. Не про мост, в смысле с элеватором, а про сотрудничество с Потрошителями. Зачем воеводе, главному и самому сильному в княжестве боевому магу, помогать преступникам? Деньги? Самойлов считал, что этого достаточно. И я так думал до момента, пока Николай Олегович вслух не озвучил свое недоумение.
Но дело сейчас не в мотиве, а в том, чтобы князь всерьез ухватился за эту версию и в другие стороны не смотрел даже. Иначе выползут мои уши, то есть двойника, хотя пофиг будет, чьи они исходно, когда их отрезать начнут! И я стал плести кружева слов, делая сомнительное нормальным, а нормальное – убедительным.
– У меня недостаточно доказательств для таких обвинений, согласен. Я и рассказывать не хотел пока не нарою что-нибудь стоящее. Но события пошли вразнос, да и ты отчета потребовал – промолчи я – спалил бы к херам!
Крылья носа князя гневно раздулись, но он промолчал. Я же чуть улыбнулся, подчеркивая, что последнюю фразу произнес в шутку.
– Признаться, я до последнего словам Самойлова не верил. Михайло Генрихович – Потрошитель? Да ладно! Но, сперва стрельба по моей квартире – явно же в следователя стреляли, узнав, что я его из тюрьмы вытащил. Кто об этом знать мог? Арцебашев – мог! Да и вчера, когда копались в его счетах… Слушай, ну не может быть таких совпадений! И потом: убийство миланского инквизитора, нападение на меня на следующий же день… Ну чем это еще объяснить? Кто-то очень хорошо владеет информацией, опережая меня на шаг – всегда!
Опустим тот факт, что итальянец хотел убить только Самойлова, а о моем участии в авантюре даже не догадывался. И еще то, что стреляли все-таки в меня, желая проверить, чье сознание обитает в теле обер-секретаря.
– Я предлагаю сейчас не делать резких движений. Михайло Генриховича не трогать, даже намеков не давать, и копать дальше. Чтобы уже точно удостовериться в том, что я прав в своих догадках. Потому как, если я ошибся, а это возможно, и мы начнем головы рубить, обратно их потом не приделаешь.
Сказал и понял – додавил. Последней фразой о сомнениях, о нежелании действовать сгоряча, я князя убедил. По крайней мере, на данный момент.
– Ну как же так, Игорь? – до того беспомощно протянул Поярков, что мне стало его искренне жаль. – Мы же с ним вместе лет сорок уже! Нешто денег ему не хватало?
Я смущенно пожал плечами, показывая, что и сам бы хотел знать ответ на данный вопрос. И тут я не играл – я и правда смутился. Несколько иным фактом – я подумал о том, как ударила бы по князю настоящая правда. Про его племянника, человека одной с ним крови, выращенного из вопящего кусочка плоти в справного мужчину и воина. Который был его сыном до рождения сына своего. И который его предал. Пусть не я это сделал, но сейчас в этом мире только один Игорь Антошин. Я.
