За два дня до отплытия герцог Чижанх пригласил на обед самых близких людей. Кроме тестя присутствовали сыновья Артур с Антоном (с женами), Ахерон и Шойнах, начальник охраны. За столом оказалась императорская чета — Бремор I с супругой (они прибыли инкогнито, без свиты, под негласной охраной Тайной канцелярии). Веселым пиршество не получилось — почти все знали: герцог Чижанх уходит навсегда. Искра, та вообще больше часа не сидела, извинилась перед императорской четой и удалилась, старательно пряча влажные глаза. В итоге пир получился скомканным и на удивление трезвым. После отъезда августейших супругов потихоньку стали откланиваться и другие гости. Народ оказался понятливый — герцогу Чижанху нужно остаться с супругой наедине.
Эти два дня Веня запомнит на всю жизнь — душа разрывалась на части, оставлять навсегда любимую женщину, причем добровольно — да не дай бог кому такое пережить. Из спальни супруги почти не выходили — любили и ласкали друг друга неистово и взахлеб. Веня чуть было не поддался слабости остаться здесь, с ненаглядной Искоркой, но потом опомнился. Ушел бы в любом случае, раньше ли, позже ли, только лишний раз нервы измотал бы себе и близким.
Ранним утром на пирсе собралась небольшая толпа провожающих. Император не приехал — они простились вчера, Веня заезжал во дворец. Бремор сказал тогда примечательную фразу:
— Венх, запомни, пока жив я и мои потомки, ты всегда найдешь здесь кров, защиту и поддержку. О семье не беспокойся, она под нашей императорской опекой.
В общем, расстались тепло, усидев не один кувшинчик вина. Отсутствовала также Искра — у нее от переживаний утром случился сердечный приступ. Конечно, Чижов поправил здоровье супруги, поклял себя последними словами: "До чего довел женщину, скотина, гадский папа…", дальше одни маты.
На пирс прибыла двуколка, из которой, не торопясь, вылез Ахерон. Кучер вслед за ним тащил два увесистых дорожных сундука. На вопрос Чижова, куда собрался Учитель, старый маг ответил:
— Куда-куда, с тобой за океан, конечно, а то боюсь, ты один не справишься. И размяться не мешает, давненько в морских путешествиях не бывал.
— Мы с вами идем на клипере "Отважный", скажите своему человеку, пусть туда несет ваш багаж.
Несмотря на рань, стояла теплая погода, пахло водорослями, слабый ветерок не беспокоил гладь моря. Наступила пора прощания — плач, слезы, смех, торопливые слова напоследок и искренние объятия. Веню пришли провожать не только сыновья с женами и Нахевин, но и Шойнах с тридцатью гвардейцами-охранниками. А также сослуживцы из Тайной канцелярии, маги и офицеры, с которыми Чижову довелось участвовать в сражениях. Провожающие подарили всякой всячины, начиная от провизии, фруктов и вина и заканчивая именным оружием. Телохранитель Тембо раскладывал подарки по коробам. Сколько его Чижов ни уговаривал остаться в имении, тот гудел одно:
— Госпожа приказала охранять вас, Ваше сиятельство. — И все, никакие аргументы на него не действовали.
Началась погрузка, в трюмы спускали жалобно ржущих лошадей, мешки с овсом и провиантом, колотый лед в ящиках с соломой, огневой припас и пр., и пр. Капитаны судов в рупоры прокричали невнятные команды, по трапам на борт потянулись первые участники экспедиции — свободные от вахты члены экипажей, солдаты и денщики. Офицеры и знатные особы прощались с родными и близкими. Веня обнял сыновей:
— Берегите маму, парни, передайте ей, что я очень ее люблю. Может, и увидимся в этой жизни, все в руках Единого.
Потом расцеловав снох, Нахевина и, опустив голову, быстрым шагом, не оглядываясь, поднялся на борт "Отважного". Подняв якоря, матросы поставили паруса, и те, надувшись от попутного ветра, потащили суда прочь от порта.
…
Первые пару дней Веня с помощью Тембо разбирался с подарками. Три ящика вина и два коньяка от тестя приказал отправить в ледник, провиант, деликатесы и прочие фрукты с овощами — на камбуз. Оружие и доспехи Чижов хотел отдать гвардейцам-охранникам, но хозяйственный Тембо не дал:
— Госпожа бы не одобрила, Ваше сиятельство, — бубнил он, пряча железо в сундук. Неча поважать этих дармоедов, тока и знают жрать да спать. Одни убытки от них, Ваше сиятельство.
Веня, не обращая внимания на брюзжание телохранителя, с любопытством рассматривал холодное оружие, лежащее на откидном столике.
— Так, берем кинжал, а то я свой, голова дырявая, забыл положить в ящик, нож засапожный тоже нужен. Ага, метательные ножи в ножнах с крепежом на щиколотках — пригодятся. И обеденный ножичек в кожаном чехольчике. Все остальное можешь убрать, Плюшкин.
Тембо сердито загудел:
— Чего обзываетесь, Ваше сиятельство?
— Никто тебя не обзывает, чудак человек, просто Плюшкиным называют жадных людей.
Бывший гвардеец, копавшийся в сундуке, парировал:
— Ничего я не жадный, я хозяйственный.
В каюту постучали, Тембо приоткрыл дверь и о чем-то коротко пошушукался.
— Ваше сиятельство, капитан с офицерами просют пройти до ужина.
— Ну раз просют, значит, пойдем, ты, кстати, тоже сходи покушай.
Так за мелкими заботами проходили дни. Плаванию благоприятствовала хорошая погода, почти не штормило, зато значительно потеплело. Матросы пили холодную воду, слегка разбавленную яблочным уксусом. Офицеры, экипаж и пассажиры постепенно приобретали эдакий колониальный стиль в одежде. Исчезла грубая обувь — сапоги, башмаки. Люди большей частью щеголяли в деревянных сабо с легкомысленными веревочками сверху. Как-то разом все оделись в белые полотняные костюмы — в них гораздо легче переносить парной зной. На палубе из запасного паруса устроили бассейн — понятное дело для благородных. Матросы обливали друг друга из кожаных ведер.
Веня продолжал штудировать перевод древнего манускрипта. Переход в другой мир — штука серьезная, чуть ошибся, и тебя занесет в такие злые места, хрен выберешься. Ахерон, в отличие от ученика, благодушествовал и пил холодное вино под тентом на мостике целыми днями. Вот у кого непрошибаемый оптимизм — оно и понятно, не ему же проходить через Врата. Не прошло и месяца, как манускрипт был заучен наизусть. Веня с неделю помаялся дурью, кидая метательные ножи в обрезок доски с намалеванной мишенью, а затем присоединился к Учителю. Но долго хлестать винище, поглядывая на бескрайний горизонт, не мог, адреналин требовал выхода. Шутка ли, впереди возвращение домой, прощай, темное, немытое Средневековье. Начались спарринги на мечах, сначала с Тембо, но одного явно не хватало. Чижов подключил к тренировкам пятерку гвардейцев — стало чуть веселее. Спарринги обычно проводились вечером, когда легкий свежий бриз обдувал разгоряченных бойцов. Утром не совсем удобно — звон мечей, азартный ор гвардейцев мешал остальным спать.
Довольно быстро Веня восстановил спортивную форму, сбросил намечавшийся жирок, вновь почувствовал себя юным и ловким. Ахерон с одобрением отнесся к занятиям ученика, вдруг в том месте, куда тот попадет, нет магической силы, вот и пригодится мастерство мечника. На что Чижов слабо возражал:
