— Чево не так? — вклинился Ахерон.
— Дык, стало быть, на приступ все не идем, три месяца у стен стоим. Рыцари пируют и будущую добычу делят, а нехристи наскакивают из-за угла. Войско урон несет, — шмыгнул носом юноша.
Веня на минуту задумался.
— Слушай сюда, Ольсен, сдирай со своего бывшего хозяина доспехи да отмой хорошенько, с песочком.
Дав ЦУ, Чижов принялся одеваться, Ахерон последовал его примеру. Для поднятия статуса оба надели на шею один графскую цепь с медальоном, другой — герцогскую.
— Ты представляешь, где и в каком времени мы находимся? — поинтересовался Ахерон.
— Да, раннее Средневековье, очередной неудачный крестовый поход, мародеры, мать их, — пробурчал Веня, прилаживая ножны с парными мечами за спиной. "Убийцу магов" и кинжал повесил на широкий пояс, отделанный золотыми бляшками.
— Наши планы? — Учитель сосредоточенно набивал золотом объемистый кошель.
— Найти Врата и мотать отсюда, — пожал печами ученик. — Доберемся до лагеря рыцарей, купим лошадей и прямым ходом до побережья, там наймем посудину — и на Большую землю. Здесь портал вряд ли обнаружим.
— Почему? — вскинулся Ахерон.
— Потому что пришлый народ из Африки — евреи — до того ушлые, в любую щель пролезут, а уж во Врата… Но поскольку история этого не подтверждает, делаем соответствующие выводы.
Вскоре объявился Ольсен, тащивший груду железа, а заодно и рыцарский шлем, почему-то с баронской башкой внутри.
— Эт-та что такое? — грозно гаркнул Веня, тыча пальцем в непотребство. — Быстренько прикопай подальше и не забудь хорошенько помыть шлем.
…
Облегчив вес багажа до одной трети от первоначального, навьючили его на лошадей и неспешной трусцой двинулись к осаждаемому городу. Ахерон с Чижовым — как и положено их высокому статусу, а Ольсен шел пешком. Пока ехали, Веня сделал предложение оруженосцу, от которого тот не мог отказаться. Иметь слугу-аборигена, знающего местные условия, — более чем удачная мысль.
— Ольсен, какое жалование платил тебе барон?
— Три серебрушки в год, ну и кормил, конечно, — невесело ответил оруженосец.
— А хочешь два золотых в месяц и полный кошт?
Юноша вытаращил глаза:
— Господин изволит смеяться над несчастным оруженосцем? — На его глазах появились слезы.
— Ой, какие мы чувствительные, ты мне брось тут сырость разводить. Раз я сказал две золотых монеты в месяц, значит, так оно и будет. Я своему слову хозяин.
Ольсен вдруг забежал вперед лошади и упал на колени, вскинув руки к небесам, принялся причитать:
— Да благословит Господь Ваше сиятельство за доброту вашу, да долгих вам лет счастливой жизни, — и т. д.
Ахерон в седле давился от смеха, покрасневший Веня не знал, что делать. В конце концов ему надоело слушать оду в его честь и он ножнами перетянул оруженосца поперек спины.
— Встань, несчастный, и чтобы больше ни слова хвалебного в мой адрес. Не люблю я этого.
Ольсен моча повиновался, удивляясь: все высокородные любили льстивые речи, но его господин из другой породы. Сразу видно — хороший и порядочный человек, к тому же великий воин. Вон как лихо срубил голову барону, раз — и нету, не успели и глазом моргнуть. А какое заоблачное жалование предложил, конечно, вряд ли герцог полностью заплатит, но даже если половину, то один золотой в месяц… Тут фантазия Ольсена заканчивалась и он только счастливо улыбался, глядя в синее небо.
Вот показались высокие стены Иерусалима, на них виднелись часовые с копьями и алебардами. Рыцарский лагерь представлял собой разномастное скопище грязных шатров и палаток среди песка, окруженных по периметру повозками и телегами. Огромное количество вооруженных людей бесцельно и хаотично перемещалось внутри. Причем большая часть вояк была "под мухой", причем под очень большой. Рядом с войском расположилось становище маркитантов и передвижные публичные дома. А куда же без девок, без них никак. Кстати, во всех войнах торгаши и прочий обслуживающий персонал получали гораздо большие барыши, чем вояки.
Сейчас пригодились знания Ольсена, он уверенно повел путешественников к месту обитания лошадиных барышников. Там они без долгих торгов выменяли рыцарский доспех с оружием на четырех справных лошадей. Затем настала очередь закупки продовольствия и вина, водой запаслись заранее. Не обращая внимания на пьяных солдат, нечленораздельно оравших песни, спокойно поехали прочь от знаменитого, но несчастного города.
Путешествие по пустыне, перемежаемое редкими оазисами с живительной влагой в источниках, оставило у них непреодолимое желание никогда в жизни не попадать в такие места. Постоянный песок в продуктах и на зубах раз и навсегда избавляет от придурковатого юношеского романтизма. Впрочем, к нашим героям это не имеет никакого отношения — они закоренелые реалисты.
Когда за очередной дюной показалась синяя полоска Средиземного моря, оба облегченно выматерились.
— Господин, впереди порт Ашдод, там много кораблей из разных стран. Всякие товары возят, очень большой рынок, — и Ольсен восхищенно прищелкнул языком.
Глава 8
В городе пришлось задержаться на три дня — ждали попутную посудину в Европу. Жили в центре, в самом дорогом постоялом дворе, то бишь в караван-сарае. Население в основном арабы и евреи, но хватало и других народностей — негров, турок и прочих. Белых представляли испанцы и португальцы, и то в небольшом количестве. Ашдод воистину торговый город — отсюда шли многие караванные пути на Ближний Восток. И неважно, какого вероисповедания купец и покупатель, деловые люди всегда находили общий язык. Какая разница, каким богам молится твой партнер по бизнесу, главное — прибыль, пусть фанатики кладут свои глупые головы на алтарь, а мы будем делать деньги.
Насколько Веня помнил историю, в эпоху Средневековья было совершено восемь крестовых походов, из них самый удачный — первый. В остальных арабы так колотили рыцарей, что только перья летели. Католическая церковь наживалась на придурочной пастве — защита и вызволение Гроба Господня лишь прикрытие. Ватикану нужно было золото арабов, зачем и затевались грабительские походы.
…
После завтрака шли в порт добывать новости. Чудом наткнулись на "испанца", судно стояло под погрузкой, по спущенным трапам портовые грузчики тащили всевозможные тюки, мешки и корзины. У трюма, куда спускали товары, командовал толстый купчина с рыжей бородкой. Двум магам не составило никакого труда обработать торгаша. Тот посчитал за честь доставить таких важных господ в Европу. Собственно, Фонтеру, так звали купца, нужно было в Барселону, но раз Их сиятельствам нужно во Францию, то никаких проблем — пересечем Лионский залив, и вот он, Марсель. С оплатой договорились без проблем, за три золотых, а могли и даром, но Вене не позволила совесть. На что Ахерон негодующе шипел:
