Итак, шпион Яак Юханович Кумари стал искать приложение своим силам согласно заданию немцев. Скоро он оказался в Мурманске и в ближайшем от города поселке устроился массовиком в Дом междурейсового отдыха рыбаков, о чем известил своих новых хозяев. В быту называл себя Яковом Юрьевичем Кумариным или просто Яшей, который был не только массовиком-затейником, анекдотчиком, играл на музыкальных инструментах, но еще и умел ремонтировать бытовую технику, часы, электроприборы, радиоприемники — жизнь учит многому пытливые умы.
Летом в нескольких километрах от поселка началось строительство военного аэродрома. Скоро он заработал из- за прилета боевых самолетов. Летчиков поселили в доме отдыха, где электриком работал Кумари. Часто по вечерам устраивались танцы. Яак садился за фортепиано и умело аккомпанировал поющим, играл танцевальные мелодии.
Используя свои разносторонние способности, умение пошутить, рассказать смешной анекдот, сразиться в шашки, шахматы или на бильярде, развлечь молодежь музыкой, он в короткий срок перезнакомился со многими летчиками и техниками.
Военные контрразведчики обратили внимание на словоохотливого Яшку из-за проявления им повышенного интереса к боевой технике и секретоносителям. Однажды он под благовидным предлогом выехал в район аэродрома к оленеводам якобы для закупки мяса.
По данным оперуполномоченного Особого отдела НКВД дивизии лейтенанта Лобанова, Кумари интересовался состоянием аэродрома, количеством и типами самолетов, системой охраны и другими вопросами. Заметили оперативники, что он часто стал мотаться по местам дислокации военных гарнизонов. На него завели дело под кодовым названием «Музыкант» с целью проверить его подозрительные контакты с военнослужащими и выяснить причину повышенного интереса к военным объектам.
Вслед за этим последовали выезды Кумари в Мурманск. Маскируя их бытовыми предлогами, он каждый раз посещал торговый порт, вел наблюдения за иностранными судами. В разговорах с портовыми рабочими пытался выяснить сроки прибытия в порт шведского судна «Норд». В ходе проверки чекистами было установлено, что «Норд» — германское судно под шведским флагом. По данным областного управления ГБ, второй штурман судна Карл Штромберг подозревался в разведывательной деятельности против СССР.
Во время очередного прихода «Норда» в порт и выезда туда «Музыканта» за ним было установлено негласное наблюдение, в ходе которого удалось зафиксировать закладку им тайника, содержимое которого проверили — в нем оказалась записка с зашифрованным текстом…
После освобождения Таллина и ареста полковника Мяртенса последнему показали фотографию «Музыканта». Он опознал своего агента и признался, что Кумари был им завербован под кличкой «Игла». В начале июня 1941 года военный прокурор дал санкцию на арест Я. Ю. Кумари. Военный трибунал приговорил его к длительному сроку заключения…
После окончания советско-финской войны в марте 1940 года по мирному договору СССР получил финский полуостров Ханко в аренду на 30 лет. Как рассказывал участник тех событий полковник А. К. Соловьев, учитывая важное стратегическое значение полуострова — вместе с Таллинской военно-морской базой (ВМБ), он позволял надежно перекрыть вход в Финский залив, а, следовательно, и к Ленинграду. Поэтому советское командование в короткие сроки создало на Ханко крупную 30-тысячную ВМБ с мощными дальнобойными большого калибра орудиями береговой обороны, военно-воздушными силами (ВВС), зенитно-артиллерийскими комплексами, оборудованными стоянками для боевых кораблей. Поэтому абвер и другие спецслужбы противника всячески пытались внедрить на ВМБ полуострова свою агентуру.
Анализ материалов по ВМБ на Ханко, который провел начальник Особого отдела базы полковник Я. А. Кривошеин, показал, что противнику стали известны некоторые секретные данные относительно советского военного гарнизона.
«Открыт явный канал утечки информации, — рассуждал военный контрразведчик, — значит, действует агент. Так что требуется активное противодействие по перекрытию этого канала и выхода на источник ее получения. Надо вычислить шпиона, и как можно скорее». К моменту разыскных мероприятий для пополнения личного состава Особого отдела базы прибыл капитан Н. К. Мозгов. Ему и было поручено заниматься «важной утечкой».
В ходе изучения материалов молодой капитан пришел к выводам, которыми поделился со своим начальником. Методом исключения он вышел на подозреваемого замначальника финансовой службы ВМБ А. Т. Бигачева. Завели дело под кодовым названием «Филин». В ходе агентурно-оперативных мероприятий агент абвера «Филин» — Бигачев был разоблачен.
— Мозгов оказался с мозгами, у него мыслям нет счета, а думкам нет края, — заметил Кривошеин. Как он был прав! За время службы в контрразведке Балтфлота и Ленинградского фронта Мозгов вытащил из нор еще не одного абверовского «крота». А потом стал начальником Особого отдела Прикарпатского военного округа, где автор встретился с ним в качестве оперуполномоченного 1-го сектора. Воспоминания о генерал-майоре Н. К. Мозгове легли в одну из глав моей книги «Смерш в бою».
Когда броня вермахта рвалась к Пскову, руководство Особого отдела Ленинградского фронта 5 июля 1941 года приняло решение создать Лужскую оперативную группу с задачей — остановить врага. Руководителем ОО группы назначили опытного военного контрразведчика Ленинградского военного округа майора Федора Ниловича Парфенова. Он понимал, что остановка врага силой группы на Лужском рубеже наверняка заставит командование немецкой группы армий «Север» потребовать от органов абвера глубокой разведки. Он совместно с командованием потребовал усиления патрульной и заградительной службы. Инициатива исходила от чекиста. Прошло немного времени, и жизнь подтвердила правоту опытного контрразведчика.
…По обочине шоссе Луга — Ленинград, невдалеке от линии фронта, неспешно шел военный патруль — сержант Николай Козелков и два красноармейца. Временами наряд останавливался, прислушивался. И вот на повороте дороги наряд заметил вышедшего из леса неизвестного бойца с винтовкой и объемным вещмешком за спиной.
Его задержали и проверили документы, по которым он значился как Романчуков. В мешке находилась радиостанция, а из карманов вынули 40 тысяч рублей. После этого солдата доставили в Особый отдел опергруппы. Начальник отдела Парфенов на первичном допросе спросил:
— Откуда деньги?
— Нашел возле разрушенного снарядом банка. Они валялись на улице. Я их подобрал.
— Деньги-то государственные, расхищать их — преступление.
— Виноват. Все отдам! Виноват, товарищ майор.
— Чья рация?
— Командира взвода. Он дал вещмешок подержать, а потом куда-то удалился. Вот так мы расстались с ним. С тех пор и ношу его с собой.
— Где вы служили?
— В тридцать первой дивизии…
И тут Парфенов понял — врет боец. Поблизости не было никакой 31-й стрелковой дивизии. Но для изобличения агента нужны были неопровержимые доказательства.
Несколько суток контрразведчики проверяли показания задержанного Романчукова. Выяснилось, что в составе советских войск Северо-Западного направления такой дивизии не было и нет. Красноармейская книжка оказалась фальшивкой. После этого агент раскололся. Он признался, что настоящая его фамилия Исмаилов. До войны проживал с родителями в Румынии. Отец — белый офицер. В 1940 году его призвали в румынскую армию. Перед началом войны с СССР его как хорошо говорящего по-русски передали в распоряжение абвера.
