Из общего количества прочитанной корреспонденции отмечено 1266 документов, отражающих упаднические настроения отдельных военнослужащих, и 848 сообщений с жалобами на недостаточное питание. Есть смысл привести выдержки из некоторые из них:
«…О моей жизни вам уже известно, скрывать нечего, живу очень плохо, во всех отраслях моей жизни и голодный днями бываю, и холодный, и грязный, жизнь очень тяжелая и трудная. Переживем мы или нет, но чувствую, что нам эту жизнь не перенести. Если не убьют, то замерзнешь, то с голоду умрешь, если все время так кормить будут — три сухаря да воду, а горячую пищу чем-либо замутят, вот тем и жив…»
«…Немцы окружают кругом, и вряд ли мы выйдем, я думаю, вам всем понятно, как он нас бьет. А наши войска все отходят назад. Не знаю, что получится, кто кого, это не видно. Наши войска каждый день сдают города, немцы подошли к самой Москве…»
«…Я решил вам написать последнее письмо, пока жив, ну ничего не поделаешь, нас бьют, немало людей каждый день, но я еще жив. На фронте еще не был. Но теперь меня скоро убьют… немец очень сильно жмет на гор. Валдай. Плохо в том, что бойцов не зарывают, так и валяются, потому что мы воюем по лесам…»
«…Нахожусь сейчас на передовой линии фронта. Пишу я вам в окопе, и слезы льются. Очень холодно, если не убьют, то замерзну…»
«…Немец здорово бьет, мы насмотрелись. Жуть слушать, а наши еще слабы против его. Хоть и хвастаются наши, что бьем его, но нет, против его слабее…»
«…Кормят плохо, хлеба дают мало, горячей пищи только два раза и больше ничего. Не знаю, как вернуться с фронта. Наверно, не придется вернуться, очень много убивают…»
«…Мы все жаловались на плохое питание и расквартирование, а здесь полное безобразие. В обед один суп, и больше ничего, а утром и вечером чай. Никакого северного пайка не получали, как масло и др. продуктов, а сейчас и думать нечего…»
По всем подобным откровениям и настроениям солдат и командиров осуществлялась объективная проверка, так как на конвертах были все установочные данные: фамилии отправителей, номера частей и адреса, куда и кому направлялись письма. Создавались комиссии, в том числе и правительственные, в которых участвовал и Тутушкин.
В адрес Абакумова и его заместителей, в том числе и Тутушкина, нередко приходили докладные записки о морально-политическом состоянии частей и соединений армий фронтов, настроениях призывников, об обстановке на отдельных участках боевых действий, недостатках в организации работы военной цензуры, мероприятиях немецких властей и поведении гитлеровских солдат в захваченных районах и областях, зверствах, грабежах мирного населения, насилии и бесчинствах немецких оккупантов.
Особой строкой, как говорится, выделялась информация, получаемая от нашей агентуры и по опросам пленных, о настроениях в войсках противника.
Армейские контрразведчики во взаимодействии с военными разведчиками нередко обменивались информацией о настроениях военнослужащих вермахта, полученной при опросе военнопленных.
Вот два примера из опросного листа военнопленных, составленных разведотделом штаба 3-й армии 22 декабря 1941 года:
Солдат 293-й пехотной дивизии (пд), 512-го пехотного полка (пп) Георг Рихтер:
«…Боевой состав полка: раньше до 3000 человек, сейчас до 400 человек… Когда были большие морозы, они должны были взять Александрову… но Александрову не взяли… Из зимнего обмундирования получили только легкие подшлемники, перчатки. Верхние шинели получили только офицеры. Артиллерия на конной тяге (на колесах), минометы возят на санях… лыж в дивизии нет. Вся артиллерия, повозки, машины окрашены в белый цвет. Маскировочных халатов у солдат нет…
Солдаты не хотят воевать, им вначале обещали, что они получат теплое обмундирование, что из Франции им на смену придет другая армия, а они уедут на отдых домой. Ничего этого до сих пор нет. Настроение у всех солдат — домой… Чехи неохотно идут в немецкую армию. Много было случаев, когда приходила полиция и убивала тех, которые отказывались идти… Если немцы знают, что он чех, они дают ему самую тяжелую работу. Чешские офицеры служат солдатами».
Солдат той же пехотной дивизии 511-го пехотного полка Крук Франек (по национальности поляк):
«…За декабрь в полку было сильно обмороженных 11 человек, которых увезли в лазарет… 10 немцев, бывших в обозе, поставили в строй, в обозе их заменили русскими пленными. Полк обороняется по западному берегу р. Зуша. Для обороны приспособлены прилегающие к реке дома, позади домов. имеется одна линия окопов.
Солдаты питаются из походных кухонь и за счет местного населения. Поджоги домов производятся специально выделенными командами. Цель поджога: затруднить действие русских войск.
Среди солдат ходят разговоры о том, что война им надоела и хочется отправиться домой. Население в полосе обороны из населенных пунктов изгоняется и направляется в направлении г. Орел».
Эта информация в одинаковой степени использовалась как командованием, так и военной контрразведкой для анализа и проведения зафронтовой работы…
В июне-сентябре 1945 года, без освобождения от занимаемой должности, генерал-лейтенант Ф. Я. Тутушкин руководил аппаратом уполномоченного НКВД СССР по Восточной Пруссии. На данном посту внес весомый вклад в дело строительства органов правопорядка и государственной безопасности будущей Калининградской области. Кроме того, он руководил там ликвидацией бандитско-диверсионных и шпионско-террористических групп так называемых партизан Гитлера «Вервольф» в Кенигсберге и на всей территории этого ставшего советским территориального анклава.
Ханников Николай Георгиевич, генерал-лейтенант
(1896–1948)
Николай Георгиевич Ханников родился 16 декабря 1896 года в Орловской губернии (другие данные отсутствуют). В 1916–1917 годах служил в царском флоте, а затем — в РККФ. Член РСДРП(б) с февраля 1918 года. С сентября 1918-го — в органах ВЧК на Украине: старший оперативный комиссар Одесской губернской ЧК, уполномоченный и заведующий Белоцерковским уездным секретным подотделом Киевской губернской ЧК.
С 1920 года — начальник военно-контрольного пункта Особого отдела ВЧК Днепровской военной флотилии, помощник начальника ОО ВЧК Морской экспедиционной дивизии.
Начальник Особого отдела ВЧК 9-й дивизии внутренней службы — с 1920 по 1921 год. С января 1921-го по март 1923 года — помощник начальника отдела Полномочного представительства ВЧК при СНК РСФСР по Крыму, начальник Славутского, Городницкого, Пищовского пограничных особых пунктов.
В марте 1923 года назначен помощником начальника отделения Киевского окружного отдела ГПУ. В дальнейшем до апреля 1934 года — начальник Проскуровского отделения дорожно-транспортного отдела (ДТО) ОГПУ, старший уполномоченный, начальник 4-го отделения ДТО ОГПУ Юго-Западной железной дороги, начальник Морского транспортного отдела в Одессе.
