— Да-а… тройничный нерв в порядке, а вот миндалины воспаленные. Посидите, я приготовлю действенное средство для полоскания.
Клавдия Ивановна мышкой шмыгнула в «спальню». Мысль сработала четко — надо дать сигнал патрулю. Она приоткрыла штору затемнения из черной бумаги, быстрым движением обрезав ножницами завязанные тесемки. Свет из комнатки брызнул на улицу.
«Думаю, патрули должны заметить мое грехопадение в деле светомаскировки. Проблема только его как-то задержать, чтобы он не ушел. Надо потянуть время… Помощь обязательно придет», — верила медсестра.
Она умышленно стучала склянками, ложечками, пузырьками…
— Потерпите, я приготовлю раствор фурацилина, — успокаивала медсестра лазутчика. Потом подошла, сняла салфетку с глаза:
— Ну вот, это совсем другое дело — воспалительные нагноения смыты. А это вам лекарство для полоскания. За пару дней все пройдет…
В разговоре с пациентом каких только тем она не касалась, чтобы задержать его…
И вдруг Клавдия Ивановна услышала скрип входной двери и властный голос с порога: «Это что за безобразие?! Вы захотели под суд? Вы нарушаете светомаскировку — это преступление». В проеме двери стояли лейтенант и двое солдат. Она, всплеснув руками, виновато пояснила: «Ой, совсем замоталась…» Медсестра и лейтенант прошли в комнату с «предательски» светящимся окошком, чтобы устранить это «безобразие». Там она, наклонившись к самому уху, шепнула лейтенанту: «Пациент — лазутчик по приметам». Этих слов было достаточно.
— А вы что тут делаете в комендантское время?
— Это мой пациент… моряк с катера… с травмой пришел, — стала объяснять Клавдия Ивановна
— Ваши документы, — скомандовал старший патруля.
Прудько неторопливо достал из внутреннего кармана паспорт, судовое удостоверение и протянул офицеру. Тот долго их рассматривал, сличая фотографии с оригиналом, потом взглянул на часы: «А где ваш ночной пропуск?» «Моряк» недоуменно пожал плечами. Лейтенант предложил ему пройти для разбирательства на КПП. Но лазутчик прекрасно понимал, что встреча с военными властями означает гибель для него, и по пути на КПП пытался бежать, пользуясь непроглядной тьмой ночи. Но его догнали солдаты, скрутили и доставили в комендатуру со связанными за спиной руками.
А дальше с ним работали военные контрразведчики Чижевский, Соломин, Соловьев… Задержанный в медпункте действительно оказался Николаем Прудько — старшим шпионской группы, направленной в Мурманск с важным разведзаданием. По данным судового удостоверения и паспорта «моряк» значился как Денисюк Николай Иванович.
Теперь на свободе оставался только третий участник группы — Воронов.
Во время допроса Прудько заявил контрразведчикам, что они с Вороновым остановились у его знакомой Евдокии Никифоровны по адресу: Верхнедонская, дом № 7. Входили к ней по паролю. После оперативной летучки Воронова решили задержать по месту его проживания, для чего выставили скрытые посты наблюдения. Арестовать шпиона было поручено капитану Савченко и сержанту Алашину из отделения охраны.
Произнеся пароль, они вошли в квартиру Евдокии Никифоровны, но Воронова дома не оказалось.
— Где ваш постоялец? — спросил лейтенант.
— Ушел на работу…
Сержант Алашин осторожно выскользнул из домика, снял по распоряжению капитана посты и обязал старшего передать майору Чижевскому, что они — Савченко и Алашин — остаются в засаде.
Вечером вернувшийся с «работы» с хорошим, как он считал, «уловом» в районе порта Воронов зашел в квартиру. Но на пороге, запнувшись о подставленную подножку, плюхнулся на пол. Мгновенно прижатый к жесткому самотканому половику с заломленной до адской боли рукой, шпион прекратил всякое сопротивление.
— Вот и еще очередная тройка зверей оказалась в капкане, — заметил майор Чижевский при подведении итогов операции.
Из воспоминаний полковника Н. С. Павлова
5 июля 1941 года, когда гитлеровские полчища рвались к Пскову, военный совет Северного (позднее Ленинградского) фронта принял решение создать Лужскую оперативную группу, поставив перед ней задачу — остановить врага. В тот же день Федор Нилович Парфенов, один из старейших контрразведчиков ЛенВО, получил приказ выехать в Лугу и сформировать там, а затем и возглавить Особый отдел оперативной группы.
Прибыв на место, майор Парфенов разъяснил оперсоставу, что остановка врага на Лужском рубеже наверняка заставит командование группы армий «Север» потребовать от органов абвера глубокой разведки.
— Мы должны быть готовы, — продолжал майор, — к своевременному задержанию и разоблачению вражеской агентуры. Надо организовать совместно с командованием патрулирование вокруг значимых объектов, в лесных зонах, примыкающих к позициям и гарнизонам.
…На обочине дороги Луга — Ленинград, невдалеке от линии фронта, воинский патруль задержал красноармейца. За плечами у него были винтовка и объемистый вещевой мешок. Его остановили. Старший патруля сержант Козелков спросил:
— Куда идешь?
— В свою часть.
— В какую?
— А вам что?
— Патруль. Предъяви документы!
— Это другое дело. А то куда да зачем, да в какую часть. Нас тоже бдительности учат.
Шаря по карманам и продолжая что-то бубнить, он вытащил вместе с удостоверением большую пачку денег, которую тут же убрал обратно.
«Откуда у него столько денег?» — подумал Козелков.
Патрульные его задержали и доставили в Особый отдел, начальник которого Ф. Н. Парфенов стал допрашивать задержанного по фамилии Романчуков.
— Служу в роте связи 31-й стрелковой дивизии. Отстал от своих, товарищ майор. Догонял, но патрульные задержали.
— А деньги откуда? — спросил Парфенов.
— В банк попал снаряд. Этих бумажек разбросало по улице тьму-тьмущую. Я их подобрал.
— А рация чья?
— Командира взвода. Он этот мешок мне передал. А что в нем, я не спрашивал…
После первичного допроса Парфенов выяснил, что 31-й стрелковой дивизии в ближайшем окружении нет, что рация и шифры немецкие, а удостоверение фальшивое — в том числе из-за скрепок из нержавеющего сплава.
Уже на втором допросе, припертый уликами к стенке, Романчуков признался, что настоящая его фамилия — Исмаилов. Отец — белогвардейский офицер. После разгрома деникинцев бежал в Румынию.
— Меня призвали в румынскую армию. Служил в 6-й пехотной дивизии, затем обучался в радиоразведывательной школе в Яссах.
Контрразведчики в дальнейшем выяснили, что в первые дни войны его передали в абвергруппу-111, приданную 16-й немецкой армии. Когда советские войска остановили фашистов под Лугой, абверовцы переправили Исмаилова вместе с другими агентами в наш тыл со шпионским заданием. Линию фронта они перешли двумя группами. Одна должна была действовать в тылу Лужской укрепленной линии, другая — пробраться в район Пулково.
