Все радостно выпили. Вельможи поглядывали друг на друга и особенно на своего принца с гордостью. Гаральд никогда еще не был так прекрасен и не выглядел так царственно, как в тот день. Он был облачен в снежно-белые одежды главнокомандующего, окаймленные красным и золотым. Лицо его пылало от возбуждения, ясные глаза сверкали от искренней уверенности в своей правоте и жажды поскорее схватиться с врагом. Он снова поднял бокал, и в него магическим образом налилось красное вино. Радисовику вино живо напомнило кровь, струящуюся из раны. Кардинал, содрогнувшись, быстро очертил себя знаком, отвращающим зло, думая, почему сегодня его так одолевают эти тревожные и неприятные мысли.
— За наше секретное оружие, — сказал Гаральд, обращаясь к чародею-кузнецу и поднимая бокал.
— За наше секретное оружие, — ответили остальные, не сводя взгляда с кузнеца.
Тот покраснел от удовольствия и гордости и, в смущении осушив вино одним глотком, закашлялся, так что барону, стоявшему позади него, пришлось постучать по его спине.
Теперь все взоры устремились на ту часть Доски, что была затянута магическим облаком. У принца Ксавьера на его части Доски тоже был такой, укрытый облаком участок. Хотя Правила войны требовали, чтобы большинство сражающихся были на виду, игрокам позволялось держать часть войск скрытыми в резерве.
Именно эти резервы могли склонить чашу весов на ту или другую сторону, и взоры обоих главнокомандующих — Гаральда и Ксавьера — были прикованы к укрытым облаком участкам. По донесениям шпионов, по позиции скрытых войск на Доске, по сотне других намеков полководцы пытались угадать, что за опасность таится в тумане.
Ксавьер почти наверняка знал, что это армия чародеев, но с каким они будут оружием? Каков их план атаки? И прежде всего, есть ли у них Темный Меч?
Принц Гаральд почти не сомневался в том, что скрывалось под облаком Ксавьера. Колдун с Темным Мечом. Принц выделил самому могущественному своему Мастеру войны отряд, вооруженный особым оружием, и дал одно-единственное задание — захватить Темный Меч. Гаральд был бы потрясен, если бы узнал, что император Ксавьер дал своему самому могущественному Мастеру войны точно такой же отряд и точно такой же приказ. Темный Меч был целью поисков еще для одного ордена. Подстегиваемые страхом перед Пророчеством, Дуук-тсарит провели тайное собрание конклава в ночь перед битвой. Они встретились в пещерах глубоко под землей. Об этих пещерах не знали ни короли, ни императоры.
Фигуры в черном, безликие в вечной тьме пещер, в глубоком молчании окружили девятилучевую звезду, врезанную в каменный пол. Один из колдунов поднялся в воздух над ними всеми, неразличимый для очей, но зримый мысленно. Это была женщина. Она задала вопрос:
— Темный Меч в рядах армий Шаракана?
— Нет, — послышался хор голосов с одной стороны пещеры.
— Темный Меч в рядах армий Мерилона?
— Нет, — снова ответил хор голосов, на сей раз с другой стороны пещеры.
— Видели ли в этом мире Мертвого человека, Джорама, или каталиста Сарьона?
— Да, — на сей раз ответил только один голос, откуда-то сзади, из-за круга.
Колдунья тут же распустила конклав. Черные тени выскользнули в ночь, вернувшись к своим делам. Все, кроме одного. Колдунья подозвала его.
— Где Джорам?
— Не знаю. Темный Меч хорошо его защищает.
— Но его видели! Кто? От кого ты это узнал?
Человек мысленно назвал имя. Он не произнес его вслух, опасаясь поведать эту тайну даже ночи.
Колдунья, услышавшая его мысли, удовлетворенно кивнула.
Человек, казалось, сомневался.
— Этому источнику можно доверять?
— Полностью, — ответила колдунья.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ИЗ ТУМАНА
Мосия сидел на маленьком, поросшем травой холмике, съежившись от густого, угрожающего тумана, смыкавшегося вокруг него, как ледяная ладонь. Он не знал, который сейчас час и сколько он тут проторчал. С тех пор как ему и его отряду было приказано занять позицию, могло пройти полдня, а могло и полмесяца. Он утратил всякое ощущение времени в этом затянутом туманом мире, и, похоже, скоро он вообще утратит все чувства.
Сквозь непроглядный туман он не видел ничего, даже остальных людей своего отряда. То, что и враг не может его видеть, несколько его утешало. Но это не могло успокоить поднимающейся тревоги — в душе его словно бы кто-то шептал, что остальное человечество давно ушло из этого мира, оставив здесь его одного.
Он понимал, что это не так. Во-первых, он слышал звуки. Но искаженные туманом, неестественные, нервирующие, они были даже хуже тишины. Эти глухие голоса принадлежат людям или призракам? А это шаги или что? Может, враг подкрадывается с тыла?
— Кто идет? — дрожащим голосом спросил Мосия.
Ответа не было. Вплетя слова в свои пряди, туман унес их.
Что это — рука легла на плечо? Выхватив кинжал, Мосия вскочил на ноги, обернулся и умело пырнул... дерево.
— Олух! — выругал он себя.
Спрятав кинжал, он отбросил в сторону корявую ветку, царапнувшую по щеке. Торопливо огляделся по сторонам, надеясь, что никто не видел его глупого поступка, затем облегченно вздохнул и снова сел на пригорок, поглаживая ссадину на руке, — ветка все-таки отомстила ему за нападение, всадив в руку несколько заноз.
Началась ли битва? Мосия подумал, что, наверное, да, поскольку был уверен, что проторчал тут не меньше нескольких часов. Может, все уже кончено? Может, его отряд уже призывали в бой, а он ничего не слышал? Эта мысль была такой тревожной, что он схватил тяжелый металлический арбалет и сделал несколько шагов, всматриваясь в туман и надеясь найти кого-нибудь, кто знал бы, что происходит.
Затем остановился в нерешительности.
У него был особый приказ: оставаться на месте, пока туман не рассеется. Принц Гаральд подчеркнул, что очень важно исполнить его приказ буквально.
— Именно вы, чародеи, — ключ к нашей победе, — говорил он им еще затемно, до рассвета, когда они собрались перед Коридором, готовясь к транспортировке на Поле Доблести. — Почему так? А потому, что вы не зависите от магии! Когда наши колдуны вытянут из колдунов Ксавьера Жизнь, когда вражеские каталисты устанут настолько, что больше не смогут тянуть магию из мира, вы выступите вперед и враг будет у вас в руках. Ксавьер окажется в безвыходном положении, он будет вынужден уступить Поле нам.
Вздохнув и сказав себе, что он тут все же не пять недель торчит, а всего, наверное, пять часов, Мосия вернулся на свой зеленый пригорок — и увидел, что пригорка-то и нет. Застыв неподвижно на месте, он попытался мысленно восстановить свой путь. Встав с холмика, он повернул налево, это точно, и сделал всего четыре или пять шагов. Значит, если он повернет направо, он легко найдет свое место.
