Наша служба отслеживала американских разведчиков, выявляла их агентуру и контакты, анализировала состояние их отношений с сослуживцами и «чистыми» дипломатами, интересовалась их привычками, финансовыми делами. Задача нелегкая, но выполнимая. Накопив достаточный объем данных, мы анализировали их и определяли, есть ли основания предложить американцу сотрудничество с советской разведкой. Был и другой вариант — компрометация активного разведчика по возможности с последующей пропагандистской шумихой. Первый вариант был несравнимо выгоднее. Цель второго скромнее — нанесение политического урона противнику и временная дезорганизация работы его резидентуры. Кроме того, в случае скандала с американским разведчиком местным спецслужбам волей-неволей приходится усиливать работу по резидентуре ЦРУ, у посла США появляются основания быть недовольным своим резидентом. Испорченные отношения с послами парализовали не одну резидентуру и ЦРУ, и КГБ. Это правило.
Незадолго до моего приезда в Дели было проведено мероприятие в отношении молодого американского разведчика
Л-на, который помимо прочих занятий специфического свойства вел разработку советского гражданина. Планировался первый вариант. Для беседы с Л-ном из Москвы прибыл тоже молодой, но уже высокопоставленный работник Центра, прекрасно владеющий английским, уверенный в себе, имеющий репутацию специалиста по американцам. Беседа продолжалась долго и давала основания рассчитывать на успех. Утром следующего дня, однако, посол США явился с гневным протестом к послу СССР. Попытка сорвалась, Л-н еще долго работал в Азии и Африке, но, насколько припоминаю, контактов с советскими людьми избегал. Что же, не каждый день приносит удачу. Нужны терпение и труд.
Жизнь в напряженном режиме становится привычной. Появляется возможность читать, заниматься спортом. Приобщаюсь к теннису, читаю поздно по вечерам. Судя по сохранившимся выпискам за 1973 год, это преимущественно книги об Индии, Китае и США: «Азиатская драма» Мюрдаля, «Открытый секрет. Политика Никсона — Киссинджера в Азии», «Сборник статей по арабо-израильским отношениям», «Прогресс и разочарование» Р. Арона, «900 дней» Солсбери, «Невидимые империи» Л. Тернера, «Долгая революция» Э. Сноу, «Классовая структура и экономическое развитие в Индии и Пакистане» А. Медисона, «Последние дни британского раджа» Л. Мосли, «Политика китайско-индийской конфронтации» М. Рама, «Приближающееся столкновение» Стефенсона, «Говорящее дерево» Р. Лэнноя и т. п. (Смотрю свои старые заметки, пишу и думаю — то ли я очень быстро читал, то ли у меня было гораздо больше времени, чем сейчас вспоминается.) С наступлением сезона езжу на утиную охоту. Утиные болотца разбросаны на очень небольшом расстоянии от Дели. Час на дорогу, полтора-два часа в камышах и час обратно. Без добычи возвращаюсь редко. Очень нравилась сама обстановка этих маленьких экспедиций, красота солнечного заката в дремотной сельской местности, холод зимнего утра и птичье многоголосье. Мне до сих пор кажется, что трубный с переливом крик индийских журавлей (мы их никогда не стреляли) и перекличка гусиной стаи относятся к числу самых приятных для человеческого уха звуков.
К концу пребывания в Индии стрельба перестала нравиться. Стало стыдно губить живое. Лучше было тихо стоять в камышах и наблюдать стремительный и изящный утиный полет.
Мне повезло с резидентом. Я.П. Медяник обладал недюжинным оперативным чутьем, умел разбираться в людях и сразу же располагал к себе дружелюбием и, что важно в человеческом общении, искренним и нескрываемым интересом к собеседнику. Ведь люди так мало интересуются друг другом и так нуждаются в бескорыстном и добром внимании. Мы подружились, хорошо работали вместе, иногда спорили. Яков Прокофьевич считал себя спорщиком и с удовольствием вспоминал, как однажды заспорил с самим Андроповым, да так горячо, что председатель даже упрекнул его за это. Я тоже частенько и помимо своей воли ввязывался в споры. У нас все кончалось мирно, а ход событий, случалось, доказывал мою неправоту.
Примерно раз в месяц Медяник и я направлялись в какой-либо из близлежащих ресторанов, обычно в барбекю, расположенный во дворе отеля «Ашока». Жареное мясо, лепешки, салат — и наслаждайся жизнью. Было в этих вылазках некоторое нарушение оперативных порядков. Сотрудникам резидентуры настоятельно рекомендовалось не демонстрировать внешнему миру свое близкое знакомство. Один из демаскирующих моментов — принадлежность к компании установленных разведчиков. Этот признак фигурирует во всех известных мне наставлениях иностранных контрразведок.
Мои подчиненные оказались знающими, добросовестными и работящими офицерами. Однако в 1972 году пришлось расстаться с одним из них при очень неприятных обстоятельствах. Было замечено, что этот человек, обладающий отличными способностями, свободно владеющий английским и без акцента говорящий на хиндустани, связался с группой нечестных дельцов и стал использовать посольские возможности для контрабандного ввоза товаров. Это во все времена расценивалось в нашей службе как совершенно недопустимое явление. Работника уволили. Он пытался покончить жизнь самоубийством, но выжил, нашел новую работу и доволен своим положением. Мне до сих пор досадно, что мы не заметили и не пресекли его проделки вовремя, когда можно было спасти человека для службы. Помешало уже упоминавшееся мною нежелание наших людей говорить начальству что-то нехорошее о своих товарищах.
И единственный, пожалуй, раз за все годы службы я невзлюбил не начальника, а собственного подчиненного. С Георгием я познакомился еще в Москве, и он мне приглянулся своим энтузиазмом, желанием работать, подвижностью. Меня постигло горчайшее разочарование. Георгий умел многое: водить машину, ремонтировать ее, играть на гитаре, петь, играть в теннис, бадминтон и во что-то еще. Он только не умел работать и, как я вскоре убедился, не обладал достаточной волей для того, чтобы заставить себя работать. Моя неприязнь к этому человеку приобрела устойчивый характер, но общение с ним привело к важному выводу: есть люди, которых бесполезно воспитывать и приобщать к оперативной работе. На них не следует тратить время и нервы. Им надо находить место по способностям в немалом аппарате Центра или расставаться с ними навсегда подобру-поздорову.
О моей профессиональной этике
Наша служба как своеобразный общественный институт покоится на трех китах: взаимное доверие действующих лиц, преданность делу и требовательность. Она не может не только нормально функционировать, но и просто существовать, если источник и офицер, офицер и резидент, резидент и Центр не будут доверять друг другу. В нашем деле, где очень много кропотливой, даже скучной работы, в любое время могут возникать ситуации, когда под угрозой оказывается судьба человека. Многие наши иностранные помощники работают за деньги, бывает, за очень большие деньги, но никакие суммы не побудили бы их к этому, если бы они не доверяли нашей службе и конкретно человеку, поддерживающему с ними контакт. В ходе длительной работы между нашим офицером и его «контактом» (назовите его агентом, источником, помощником — сути дела это не меняет) возникает совершенно особая близость, которая, судя по книгам и рассказам ветеранов, может появляться у людей лишь на войне. Встреча с источником проводится один на один. Разведчик добросовестно и подробно отчитывается о ней, он должен честно доложить и о неприятных для него моментах, а такие бывают нередко. Если он поддается соблазну что-то утаить, солгать, то маленькая ложь непременно будет превращаться в большую и столь же непременно обнаружится в будущем. Разведчик должен быть уверен, что никакая правда, даже самая неприятная, никакая его ошибка не будет обращена начальником ему во вред. Только при этом условии и начальник может быть уверен, что подчиненный всегда будет доверять ему, ничего не утаивая и не искажая.
