Старший княжич, истинно непроглядной бурей, надвигался на рыбьеглазого. С его руки стекла Плеть Воды, скручиваясь в тонкий, тугой жгут, извивающийся, как живая змея.
– Они обещают тебе то, что не способны осилить! – отчаянно кричал рыбьеглазый. – Да что с тобой?! Ты веришь этим блаженным мечтателям?
На пристанях было многолюдно. Люди занимались каждый своим делом – воины Лебедя бдительно держали строй, другие люди сердобольно облепляли моряков Лебедя, уводя их с пристаней, туда, где Матери Милосердия развернули свои палатки полевого лазарета, где парили котлы с горячей кашей, густо сдобренной жирным салом. Островитяне суетились по своим заботам.
Но все дружно косились на матовую сферу Полога, ожидая результатов переговоров. Потому лопнувший Полог, мгновенной тишиной в ушах привлекший всеобщее внимание, с последующей яростной и громкой перепалкой княжичей Островов сразу прекратил всякое движение, любую деятельность. Все замерли, во все глаза смотря на происходящее. У кого было оружие, а оружия не было только у освобожденных моряков и Матерей Милосердия, схватились за рукояти оружия, но не доставали его. Островитяне и прибрежники сразу расслоились. Каждый народ стоял поодаль от другого. Бойня могла начаться в любой момент. По команде Черного Шторма или Белого Хвоста.
Но пока Белый и его близкие стояли безоружными, а ругались княжичи Островов меж собой.
Черный Шторм все так же неотвратимо надвигался на отчаянно взывающего к его разуму рыбьеглазого княжича. Казалось, он не слышит. Но лишь казалось.
– Отдай! – проревел Шторм, протягивая левую руку.
– Нет! – взвизгнул в отчаянии рыбьеглазый. – Они обманывают тебя!
– Осмотрись, брат! – пророкотал Шторм. – Посмотри на людей вокруг! Посмотри, как мы ошиблись! Посмотри! Кроме Белого и Дракона, посмотри! Ты же одаренный! Неужели ты не узнал клирика? Ведущего поток общей магии университета, уважаемого Ронга? А? Красная Звезда не убила его, а переманила к себе! Открой глаза, брат!
Черный Шторм тыкал руками в близких Белого, рыча:
– Смотри! Повелитель воздуха и воды! Тот самый, всеядный и любвеобильный, неразборчивый Лазурный! Смотри! Он – повелитель! Много ты видел повелительниц крови? Смотри, какой уровень владения Силой у остальных! Много ты видел магов Жизни? А такой Силы Жизни? Ты слышал об этих магах? Ты слышал их имена? Это нет тут уже ставшего легендарным Сумрака! Разрушителя! Ученика Некроманта! А он – с ними! Как соратник Старых разрывников! Им хватит Силы перевернуть Мир!
– И что? – взвизгнул сорвавшимся голосом рыбьеглазый, отступая от брата. – Ты убьешь отца из-за них? Ты убиваешь нас? Из-за этих безумцев?
Черный требовательно тянул руку. Рыбьеглазый мотал головой, пряча что-то в руке за спиной. Шторм надвигался, требуя то, что княжич прятал. Но остановился, пытаясь убедить брата, так же – с протянутой рукой.
– Рыбий Глаз убил себя уже давно, – вздохнул Черный Шторм, – когда принял условия этих Змееглазых. Брат, вспомни историю «Быстрой устрицы». В одном дне от земли они стали жрать друг друга. Рядили и судили, кого сожрать сейчас, а кого – потом! Даже когда шторм кончился, они не гребли к берегу, а продолжали резать и судить. Очень уж их увлекло это занятие! Безумие! Ты сказал, что это – безумие! Ты же осудил их на очищение морским дном! Ты! А сейчас, что ты делаешь? Чем ты отличаешься от капитана «Устрицы»? Как вообще могла в голову прийти мысль, что с людоедами можно договориться? Что они будут жрать, когда кончатся Лебеди? Кого? Они – нелюди! Демоны Тьмы! Дай сюда, олух!
– Нет! – опять взвыл княжич, замахнулся, чтобы выбросить в море то, что было у него в руке.
И тут же его крик перешел в утробный вой – Плеть Шторма ему за мгновенье перепилила руку. Вода, зажатая в узком заклинании, под огромным давлением двигалась с чудовищными скоростями, смахнув плоть на своем пути, как будто ее и не было.
Разогнанная хлестким ударом, как кнута, Плеть, смахнув руку мальчику, продолжила движение. И с такой же легкостью рассекла бы и настил пристани, если бы Ронг, с ловкостью жонглера, не подвел бы под удар Плети свой Щит Разума. Коснувшись Щита, Плеть рассеялась.
Это больно, так терять связь с заклинанием. Но Шторм лишь тряхнул рукой, как от удара током, тут же выкидывая из другой руки новое заклинание, незнакомое никому из присутствующих. Потому что княжич подобрал свою руку уцелевшей рукой и собрался выбросить ее в море, с тем, что было зажато в отрубленном кулаке.
Заклинание было очень необычным – оживились все маги. Во-первых, Шторм не заклинал его, таким образом, это было не заклинание. Шторм вызвал его одним повелением воли. Но Шторм не был повелителем магии. Во-вторых, это был Магический Клинок, настолько тонкий, что был невидим в одной плоскости. И был полупрозрачен при взгляде на лезвие сбоку. В-третьих, Клинок этот не заметил Щита Разума Ронга, славившегося на весь Мир мощью своего Щита. Клинок с одинаковой легкостью пропорол Щит Разума, наруч княжича из крепкой кожи, усиленной сталью, отсек и вторую руку мальчику.
Черный Шторм пнул воющего от боли и отчаяния рыбьеглазого, подобрал его руку, разжал пальцы, взял две капсулы, стремительно прошел к столу, не заметив даже бегущих мимо него двух девушек-магов, склонившихся над княжичем. Шторм бросил на стол капсулы.
– Выпейте! Немедленно! Яд очень силен! Действует не сразу, но чем дольше его воздействие, тем тяжелее последствия. Через час вас уже не спасти! Но до самой смерти, до завтрашнего утра вы ничего не почувствуете. Просто не проснетесь. И следов яда не найдут.
Но ни Белый Хвост, ни Драконий Ястреб не прикоснулись к капсулам. Внимательно смотрели на Черноштормового.
– Почему? – спросил Ястреб.
– Я же все сказал, – криво усмехнулся Черный Шторм, разрывая на груди завязки брони, задыхаясь. – Зная, сколько у вас разумников, я не врал. Я так и сказал Рыбьему Глазу – пока вы живы, у Змей ничего не получится. Я отравил нас всех. Но у нас – есть… было противоядие. А ночью мои люди резали бы вас. Всех.
– Это понятно, – отмахнулся Белый, краем глаза наблюдая за работой Чумы и Синеглазки, что остановили княжичу кровотечение, приставили руки обратно и теперь приживляли их. Руки были еще живые, прирастут.
– Почему ты изменил свою позицию? – спросил Ястреб, – Ты не из тех, кто реет на ветру, как рваный стяг.
Черный пожал плечами. Закрыл глаза. И улыбнулся. Лучезарно, радостно. Он стал говорить:
– Это было как наваждение. Многие поколения моих предков мечтали завоевать себе Берег. И вот – мечта близка. Надо лишь раздавить извечного врага – прибрежников. Вас. То, что мы делаем, на чьей мы стороне выступаем, что будет после этого, даже не думалось. А вы мне открыли глаза. Я будто вынырнул из глубин Мертвой Воды, вздохнул воздуха.
Черный Шторм широко распахнул глаза, выпрямился, опять оскалился.
– От мерзости не будет прока! От подлости не будет доброго дела! От мертвого не будет жизни! – прорычал он. – Живое – только от живого! Разумное – только от разумного! Слова ваши разумны, мечта ваша – жизнь! Их речи безумны. И действия их – смерть! Потому выпейте противоядие скорее! Живите, наследники! Да прибудут с вами боги!
