Конечно, всего собранного урожая на всех не хватит до следующего урожая, но если этот поход закончится… Не если, а – когда! Когда закончится поход снятием блокады, то из Центра Империи пойдут баржи с хлебом и овощами, мясом и фруктами. А в Империю пойдут дары моря и дары гор с залежами руд от горнопроходцев Лебедей, считавшихся одними из самых умелых добытчиков угля и металлов.
Холодало. Но люди с надеждой смотрели на северное небо, моля, чтобы сезон ливней (осень) начался скорее, на несколько недель прервав всякое движение в Мире. Скорее! До боя. Чтобы сама битва стала невозможна. А там и войско укрепим, и крепостей поднимем достаточно, оружия заготовим. И встретим людоедов во всеоружии по стылым землям (зимой).
Людям казалось, и не без основания, что достаточно просто запереть людоедов в их землях – и они вымрут, сожрав друг друга. Что достаточно не дать им сожрать себя – этим победить. Этим заставить их умереть с голода.
И их было не убедить, что оборона не побеждает. Чтобы победить, надо наносить удары. Если ты не наносишь удары, то бьют тебя. И как вода точит камень, так и любая оборона – разрушается умелыми, даже не слишком сильными, но упорными действиями. А тем более, если этот удар, самоубийственный поход, по мнению почти всех его участников, – часть большой стратегии, разноуровневой, разнонаправленной, но действующей на одну цель – уничтожение людоедов и тех, кто их породил.
Людей надо было переубеждать, что поход безнадежен. Но убедить людей в том, во что им очень тяжело поверить, сложно. Люди не хотели верить, что сила, пожравшая огромные земли, заставившая их всех покинуть отчие дома, будет не то что повержена, а хотя бы остановлена этим ополчением.
Убедить их было сложно. Потому никто и не тратил напрасно силы. Их и так немного. И все силы учтены и посчитаны. И заранее – распределены. Потому Ставка пошла другим путем, следуя завету Старого: чтобы дурные мысли в голову не лезли, голова должна быть забита нужными заботами, а руки – заняты. Потому даже в дороге продолжалась учеба.
Людям просто некогда было остаться со своими страхами один на один.
Стрелки учились на ходу приводить самострелы к бою, заряжать их и разряжать, чинить и менять части механизмов. Драгуны хором повторяли наставления командиров.
А вечером – и так полно забот. Кроме обязательного обихода за конями, надо всем людом обустроить ночлег. Очередная придурь этого безумного побратима князя – Агронома из Агропрома – каждый ночлег люди откапывали прямоугольник рвов и валов, рыли отхожие ямы не только себе, но и коням, чтобы не воняло, ставили палатки, сами себе готовили ужин. Благо, на еде не жадничали, пусть и простой крупы с топленым салом или маслом, но вдоволь. Столько наваривали, что и самим хватало до вздутых животов, да еще и коней кашей прикармливали!
А на сытый желудок, да усталые – какие страхи? Какие мысли? Проваливались в сон без сновидений. Только стража бродила меж рядов палаток да по наружному валу стана, клюя носом, тут же оглядываясь, чтобы этого сотник не увидел – выпорет, как псину подзаборную!
С головным отрядом шел не только Агроном. Но и сам князь со своим отрядом, который довел через Пустоши Змей до побережья. Людей этих теперь было не узнать. Даже женщины отказались остаться на берегу, снарядились в бой, надев накидки крестоносцев.
Но, конечно же, не женщины были силой этого отряда. И даже не крестоносцы. И даже не десяток Паладинов Братства. А маги. Уверовавшие в себя, почувствовавшие вкус новизны, вкус торжества победы в бою и своего могущества, что появился от переплетения школ и умений, от ловкого и хитроумного способа сплетения магических практик.
Магические навыки и умения магов всегда хранились очень строго и очень высоко ценились. Школы магии за очень существенную стоимость давали лишь самый базовый уровень владения Силой. Университет существенно больший объем давал, но и стоил несравнимо. Но ни один маг не откроет другому таинство своего заклинания. Даже в университете преподающие дают только те заклинания, которые уже всем хорошо известны. Базовый набор. Продвинутый базовый набор. Дальше – сам!
А сейчас у магов начался какой-то исследовательский зуд. Началось все еще в самом начале похода, когда уязвленные бездарем командиром, рассуждающим о природе магии, поучающим их, как лучше ИМ, МАГАМ, делать их работу, они стали возмущаться, аргументированно спорить. Так не стало секретов у них друг от друга.
А Сумрак и странные маги, что называли себя и вовсе непостижимо – НИИ, так вообще – перемешали всё, взболтали, выплеснули всё это таинство и секретность магии в Пустошь, показав, что все они, скопом, как маги – никто. А сами при этом не особо и выказывая свое магическое могущество, не задирая носа, ведя себя скромно, нелюдимо, магию применяя крайне неохотно. И показывая им, что можно применять боевые заклинания – не для боя, а бытовые – как раз для боя. Что Щит Магии и Телекинез помогают плавить и обрабатывать металл, что Лезвие Воды и Лезвие Воздуха отлично снимают шпон с бревна, что Таран не только выбивает двери и ворота, а роет каналы и расчищает завалы, что Гнет не только ломает врага, расплющивая его по земле, а выдавливает масло из маслянистых семян, давит виноград, да и склеивает шпон в ванеру (фанеру).
Да и вообще, маги впервые оказались в таком положении, что они не конкуренты друг с другом за золото и внимание властителя, а тонущие на одной лодке. И выжить можно только объединив усилия, сложив, перемножив навыки и умения. Да и впервые маги оказались без вечного ограничения собственного запаса Силы, восстанавливающейся очень долго, а расходующейся – мгновенно. Опять же – благодаря скромному, вечно мрачному, нелюдимому и неразговорчивому Сумраку.
Скверна была проклятием Мира, перекраивающим его лик до неузнаваемости. Люди долгие годы строили города или какие-либо сооружения, а потом бросали их в считаные часы, когда скверна пожирала их труды. Дороги становились непроходимы, мосты курились скверной, на них гнездились Твари. Целые города становились пристанищами Тварей или Бродяг, когда рядом начинала истекать в Мир скверна.
А сейчас – наоборот. Сумрак охотился на скверну. Поглощая ее, заполняя накопители магов, переливая Силу скверны во внутренние запасы Силы магов.
Впервые люди вздохнули свободнее. Впервые скверна не наступала, отбирая у людей жизненное пространство, а уходила, оставляя переработанные Силой скверны почвы и растения. Растения сжигались, Твари изгонялись или истреблялись, зола вспахивалась в тучные черноземы, что оставляла после себя скверна, высаживалось чистодрево. Всего через поколение на этих местах можно будет растить хлеб. Всего через одно поколение!
Сейчас люди просто с восторгом на все это смотрели, строя радужные планы, мечтали. Да шли дальше, на смерть, сжимая оружие в чешущихся по работе руках.
Давно было замечено: чем больше маг расходует Силу, тем больше ее запас. Надо было быстро и враз расходовать. Тогда при следующем наполнении внутренний запас чуть совсем, но прирастет. Но магам Жизни не хватало, чтобы хотя бы вдвое прирастить, увеличить внутренний запас. Всей жизни. А тут маги за день по два раза «опорожнялись». Опытным путем было установлено, что большие объемы растрат Силы не вызывают прирост Силы, а наоборот – вызывают съеживание внутреннего запаса и выжигание магических каналов. Первой пострадала Синеглазка, спасая жизни, не жалея Силу, не жалея себя.
