А когда Чума, стукнув его в лоб своей небольшой, но крепкой ладонью, открыла ему тайну отцовства своей сестры, Корень заткнулся, икнув, отчего поток брани оборвался – резко, как выключенный, а после – вообще – пропал для Мира и Ставки. На целых двадцать часов. Ограбив князя на большую бутыль перегона мастера Нима.
И только Ставка не отдыхала. А стонала. От отчаяния и злости. Потому как до князя был доведен план предстоящей битвы. План был хорош. План был умный, хитрый, проработанный, учитывающий все возможные средства и силы. И большинство вероятных стечений обстоятельств. План позволял одержать хоть и дорогую, сложную, кровавую, но – победу.
И Тихий Еж тихо гордился собой. Это был его шедевр. Это было лучшее, что он мог сделать. Вообще – за всю жизнь. И не без гордости думал, что лучшее из возможного. И из половины невозможного.
Но князь, мимоходом, даже не дослушав, велел «перетрясать» все, исключив из расчета сил… И зачитал, на память, список имен.
Лишив этим Тихого Ежа всех индивидуально сильных бойцов, способных противостоять Паладинам Тьмы. И – магов. Только на треть магов, из имеющихся. Но почти лишив Тихого магической мощи. Не названные князем маги – на фоне названных – бездари-первокурсники.
Без сна и отдыха Ставка крутила и рядила сутки напролет, но хоть сколько-нибудь устраивающий рисунок битвы не складывался. Только – поражение. Тем более что обещанная подмога Островов так и сгинула в этом ливне. Вместе со своими вождями, рыбьими княжичами. Нет, Тихий знал, где они находятся, но к самой битве островитяне уже не успевали.
Ястреб осмотрел гору исписанных пергаментов, почти белую доску, на которой так часто писали мелом и так часто стирали, что уже ничего было не разобрать. Глянул на находящегося на грани помешательства Тихого и сказал ему:
– Не закладывай в условие задачи победу. Иначе вообще ничего у нас не выйдет.
– Как?! – взревел Тихий, совсем ломая стол со схемой поля битвы, с расставленными значками полков.
– Вам не победить надо. А связать Змей боем, заставить их увязнуть. Полностью погрузиться в бой. И тянуть. Тянуть время, выигрывать нам время. Выбивать противнику силы, запутать его, как угодно, хоть меняя пространственно-временную парадигму, меняя расстояние и людей – на время, но ты должен нам дать это время. После поймешь, для чего. Потому как я сам еще не понимаю. Ты услышал меня? Не победа, а отсутствие поражения. Очень долгая защита. Половину дела мы уже сделали. Император уже громит Змей там, с другой стороны. Давят их и прочие последователи Света. Нам не разгромить их надо, что невозможно…
– Возможно! – обреченно буркнул Тихий.
Но Агроном покачал головой:
– Вы останетесь тут одни. Без князя. Но будете усердно делать вид, что мы – еще тут. Мы уже заставили себя, если не бояться и уважать, то обратить на нас пристальное внимание. И теперь они должны думать, что мы тут и есть! Потому, главное – не победа, невозможная изначально, а избежать разгрома, быстрого разгрома. Не дать им уничтожить быстро всех тут, не дать им прорваться, не дать им уйти обратно. Что угодно, но все взгляды Змей, Темных и прочей мерзости, что стоит за всем этим, должны пристально смотреть на этот холм. Задача ясна?
Тихий рухнул на лавку, обреченно кивая.
– Ох, уж этот Серый Кардинал, с его излишней скрытностью! Не мог сразу довести до людей задачу и подтекст условий ее выполнения! – бормотал Агроном, покидая провисший от ливня шатер Ставки.
* * *
Названные люди, отобранные князем, пропадали по одному, незаметно. В кутерьме возящихся в грязи людей некому было приглядываться к передвижениям князя, близких князя, подсчитывать их. Даже когда Ставка серьезно обезлюдела, и это не вызвало вопросов. За хозяевами приглядывали, но вопросов не задавали. Тем более что личный стяг Белого стоял на месте, видимый любому, кто на него оглядывался.
А потом стало вообще не до оглядывания – случились сразу два события, более значимых для готовящихся к смертной битве людей: на поле боя появились первые, скромные и робкие, Змеи, легко отогнанные дозорами.
И прекращение ливня. Ректор, которому надоело мокнуть и сушить самого себя, пошел на нарушение своего же правила невмешательства в погоду. Он установил над ближней к Лебедям половине долины, над лагерем и земляными опорными пунктами, и дальше, в тыл, зону повышенного магией атмосферного давления. Ливневые тучи просто разбежались от указанных мест. Конечно, менее мокро и грязно не стало – много дней заливало все водой, но хоть за шиворот не льет!
А самое главное – стрелять проще. Стрелы просушили, сменили рабочие части самострелов на сухие. Спешили сушить одежду и доспех. Мокрая одежда липнет к телу, сковывает движения.
Бойня началась на закате, с привычных стычек передовых отрядов, невидимых за пеленой ливня. По редким отрядам, по одиночкам, выныривающим из этой пелены и падающим на руки людей, было понятно, что враг не только велик числом и силен, но и рассержен.
Бойня передовых отрядов – без перерыва – перетекла в само сражение.
На закате волны врагов выныривали из пелены ливня, текли на строй воинов княжества Лебедя, подобно бурому приливу.
Ловушки, густо отрытые на пути людоедов, на изготовление которых потратили столько сил, залило. И если передовые Змеи, проваливаясь в них, избежали участи быть насаженными на кол, вбитый в дно ямы, то они выныривали из ямы, вылезали и шли дальше. А вот основная волна войска людоедов просто игнорировала все ямы и ловушки, затаптывая в них своих же соратников, идя по их спинам, головам. Ногами раздавливая павших от стрел в кашу.
Темнота ночи была условной – высокое атмосферное давление обеспечивало чистое небо, а значит, свет двух лун. Этого света хватало не только для яростной рубки воинов, но и для стрельбы. Тем более что цели выбирать не надо: стреляй в сторону черных и бурых, кровавых флагов – не промахнешься.
Показали себя с самой лучшей стороны гранаты, выгрызая из рядов живых целые клоки, на долгие минуты ослабляя натиск людоедов в этом месте, давая защитникам время вздохнуть, утереть пот, заливающий глаза.
Гранотометчиками были ловкачи Корня, все же убедившего Ставку, что обезьяна с гранатой – штука опасная не только для врага. Вот и носились ловкачи-циркачи меж опорных пунктов, закидывая скопления врага смертоносными подарками. Очень многие даже в войске Лебедя думали, что это – не гранаты, а работа магов. Что уж говорить о Змеях?
Пока была возможность, проводили смену войск, поэтапно, но постоянно. Уставших бойцов заменяли свежие десятки. Потрепанные воины отходили в тыл, для отдыха, довооружения, пополнения людьми, глотнуть воды или горячего взвара, сменить щит, копье, привести мысли и эмоции в порядок. Не менялись только гарнизоны опорных пунктов, состоящие из экипажей кораблей, моряков флота Лебедя, более не существующего. Слаженные, сработавшиеся, сжившиеся общины кораблей так и восприняли временное земляное укрепление – как свой корабль. Обученные к штурмовым абордажным действиям, противодействию абордажу, моряки довольно ловко и стойко защищали укрепления, ловко разя врага гарпунами, действуя плечом к плечу, чувствуя друг друга, без команд и криков, группируясь, выбивая «с борта» прорвавшихся врагов. А их отчаянная смелость и решимость прославила их в веках.
