– Нам некуда бежать. Благодарю, Ал Каратель! Истинно – Создатель поцеловал тебя в макушку. Верю теперь, что рядом со Старцем бился ты против демонов. Судьба твоя – в руках богов, они дуют тебе в уши. Мне жаль твоих врагов.
На секунду пустые глаза Безликого стали глазами десятника Госша. И Белый очень хотел бы верить, что не Госша – людоеда, а Госша – стража, верного своему Смотрителю. Того стража, каким он был до Потемнения.
* * *
– Есть погоня, – доложил запыхавшийся Корень, принимая из рук Белого бурдюк с солоноватой родниковой водой, жадно присосался к нему.
– Сколько?
– Не знаю. Больше тысячи. Все небо пылью закрыли, – пыхтел Корень.
– Ну, вот, – улыбнулся Белый, – события загнали нас в обычную вилку. Мы уже не сможем избежать боя. Но мы еще можем выбрать место сражения. Так, брат мой?
– Спасибо за «брата», командир, польщен, – склонил голову Корень. – Найдем место, не сомневайся. И за воду благодарю. Лучше бы вино, но и вода сгодится.
– А вино – тю-тю. Оставим, как приманку.
– Приманку? Что ты задумал?
– Рубить хвосты. Или – ставить растяжки. Я не помню точно, как старые называли это. Зови Совет, думать будем.
Запыхавшийся Корень опять жадно пил воду. И опять – из фляги Белого. Но, поморщившись, вернул.
– Лучше бы вино.
– А вина нет больше. Оставили, как приманку.
– Я знаю. Но зачем все-то? Вот чего в тебе, Птица, не понимаю.
– Ловушка хоть сработала?
– И еще как! Мне вот даже стало интересно, чему вас в этих университетах учат, что даже ты, бездарь, не лучше меня, научил магов их магическому мастерству?
Белый рассмеялся.
– Университет тут совсем ни при чем. Моими наставниками в этом были два хитровывернутых старика – Алеф и Андр. Они это называли «минное поле». А «мины» изготовляли маги, ты же видел. Расскажи лучше, как прошло?
– Егеря Змей нашли нашу «сломанную» повозку. Конечно, нашли и вино. Это хорошо, что Тол выведал, что у них вино под запретом. Ужрались. Пришедшая следом конница тоже начала пить. Дошло до драки! Там кровь рекой полилась еще до «мин» этих. А потом пришли эти… Что все на одно лицо. Их людьми называть язык не поворачивается. Морды – одинаковые, одеты – одинаково. Даже оружие – одинаковое. И делают все – разом. Шагают – разом, идут, как копьем выровненные. Даже копья все разом, вот так – наклонили и разом, так вот и кололи. Жуть. Я даже глаза несколько раз протирал. Казалось, двоится у меня в глазах. Знаешь, как это бывает? Одно что-то, а в глазах – расслаивается. Ну, не суть! Только не двоилось у меня. Хлеб горелый, мне от этого даже самому страшно стало! Все, и все – разом! И команд я не слышал.
– Ты давай по делу, по делу, – напомнил Белый.
– Они с ходу начали бить древками людоедов, те – драться. Хорошая там куча собралась.
– Сколько?
– Ну, смотри. Егерей туда сбежалось с десяток – точно. Конные отовсюду стекались. Десятка четыре. А может, и пять. И эти, вот уж кто истинно Безликие. Там, смотри, в ряду человек пять-шесть. И вдоль коробки – рядов двадцать. Если не больше. И все они чуть не по пояс провалились в землю, как я сломал ту косточку. А потом их всех Ветвистая Молния Шепота приголубила. Я до подхода следующей коробки ждал – ни один не шелохнулся. Потом сбежал.
– Хорошо, – кивнул Белый.
– Вообще – отлично! – воскликнул Корень. – Положили уродов столько, сколько было нас, не потеряв ни одного человека! Давай еще!
– Больше не сработает. И вина нет, да и не станут они таким стадом собираться. Но сломанную телегу надо на их пути бросить. Пусть вокруг нее хороводы водят, время теряют. А нам Силу магов больше тратить нельзя. Это у Старого и Сумрака была куча накопителей. А у нас на четверку магов – ни одного. Даже самого завалящего. Надо место искать. Сколько их там осталось?
– Мразей? Не знаю. У страха глаза велики, а мне – страшно было. Казалось, там их тысячи и тысячи!
Белый усмехнулся. Настоящий трус никогда не признается, что ему страшно. Вот так, мимоходом, сказать, что боялся, может только очень мужественный человек. Сидеть одному в пределах видимости сотен врагов и наблюдать за ними не каждый сможет. Не потеряв голову от страха, не сбежав от них, не кинувшись на врага, в отчаянии, а вернувшись, по пути – совладав с собой, разложив все у себя в голове по полочкам и обстоятельно все доложив.
Белый с каждым днем все больше уважал и ценил этого безродного циркача. Хотя поначалу отношения меж ними не заладились. Корень невзлюбил Белохвоста за его отношения с сестрой, а Белому не понравились дерзость циркача, его необоснованное высокомерие и, как обратная сторона этой же монеты, – пренебрежение к знати. Но теперь Белый понял источник такого настроения акробата. Корень всего, что у него есть, добился сам. А дети знати получили все по наследству, заслугами предков. Часто – не оправдывая возложенного на них звания, бездарно теряя достоинство.
А уж Белый знал, насколько часто достоинство предков не передавалось в последующие поколения. Не сплошь, конечно, иначе традицию выделения знати в отдельное сословие забыли бы давно. Но даже один урод в десятке достойных бросал тень на всю знать. С этим боролись. Но у каждого отпрыска знатного Достойного есть куча родичей. А это – кровные связи. И тронуть недостойного – иной раз так сложно, что проще вызвать такого на поединок. Или – принять его в Имперский полк и отправить в безнадежную атаку. Заплатив за удаление этого отпрыска из знати жизнями ни в чем неповинных воинов императора. Хотя ветераны Имперских полков – тоже не бараны безмолвные, часто отпрыск ломает себе шею, падая с коня, еще до ненужной атаки, этим отменяя бессмысленные смерти.
Но это в Имперских полках. Отборных. А что происходит в их родовых землях, их доменах? Алы – тоже не дураки, заметили, как часто слабые умом и духом отпрыски не возвращаются со службы домой. И сколько спесивых «лорденышей» безвылазно жило в городах и городках – Белый не видел. Да и перед наследником они будут вести себя совсем иначе, чем перед бродячими артистами. А Корень слишком хорошо разглядел их с самой неприглядной стороны. Настолько, что у него зародилась «классовая ненависть», как называли это явление Старые. У них, вообще, все эти сословные отношения были объектом непрекращающихся шуток. Почему – Белый так и не понял. Хотя, что для богов эти сословные различия людей? М-да, правда, смешно…
И у Белого родилась шутка. Он сдержал зуд сиюминутного порыва, решив, что шутка, хорошо подготовленная, намного более смешная, чем сырая, только что рожденная.
– Собирай Совет, брат, думу думать будем.
Корень удивленно посмотрел на командира, пожал плечами:
– Что тут думать? Все же уже «перетерли» до трухи. Сколько можно! – проворчал он, но коня тронул, продолжая ворчать: – Место искать надо, где им по сопатке бить, а не языки чесать.
