Но сильное возмущение магических потоков, настолько сильное, что даже Белый его почувствовал, раскидало всех по кучкам вдоль стен. Люди плотной стеной спин закрыли князя, выставив мечи, Нис начал призывать элементаля.
Но тревоги были напрасны – из воздуха соткались сразу узнанные силуэты, а потом появились и сами люди – Хранитель, завернутый все в те же ветхие лоскуты, Агроном, в мятом доспехе с одним наплечником и в шлеме, и – величавая, но такая же тонкая – Синеглазка.
Белый сплюнул на пол:
– Ек-макарек, Птица! Я чуть свежее белье не обмарал! Ты зачем нас так напугал?! – крикнул он Ястребу.
– Ты же сам сказал – срочно! – ответил Агроном, так кивнул всем, будто только вчера вечером расстались, прошел к столу, схватил с него румяное яблоко, с хрустом откусил сразу половину, да так, что рот закрыть не мог. При этом он еще и говорить пытался: – А ты же не барышня чувственная. Срочно – значит, тут у тебя совсем без меня завал.
– Не то слово! – ответил Белый, приобняв сначала Агронома, а только затем Синьку. – Я уже хотел просить магов разделить меня на дюжину маленьких командирчиков, чтобы успеть сделать хоть что-то!
Агроном хмыкнул, жуя яблоко так жадно, что яблочный сок тек по небритому подбородку:
– Ботва пресная уже ускребла! Ну, вот мы и поспешили. Да еще и Ископаемый Динозавр, да-да, вот этот вот, сказал, что помочь может. Я и не думал, что тут же и окажемся рядом с тобой. Вот так – и сразу!
Хранитель склонил голову:
– Сила и умение возвращаются ко мне. Благодарю тебя, юный владыка. За суженую твою.
И он показал сильно посветлевшую руку.
– Я попыталась, – потупилась Синеглазка. – Ты же не велел руку отнимать. Получается. Может, и совсем избавим уважаемого…
– Хм-хм! – кашлянул Белый.
– Ископаемого Реликта, – подсказал Хранитель.
Агроном разжал рот, стреляя вокруг себя вылетевшими изо рта жевками яблочными.
– Ох, звиняюсь! Ну, колись, Серый, что стряслось? – спросил Агроном, с сожалением откладывая яблоко.
– Как обычно – все и сразу. Пошли, по дороге обсудим. Беспутный, сделай нам тихо. Синя, Чума – со мной. Остальные – продолжайте работу.
– Это – точно он? – спросил командир.
– Он, – кивнул Беспутный на тело скелета, обтянутого кожей, лица которого не было видно в грязных, спутанных волосах и бороде.
– Он под дурманом, – сказала Чума. – Очистить ему кровь?
– Конечно, – кивнул князь, – и рассудок ему надо поправить. К сожалению, это лучший стратег Лебедей.
– Стратег? – переспросил Беспутный.
– Воевода. Военачальник, – пояснил князь. – Нам с Агрономом везде не успеть. Да и нет у нас опыта столь масштабных, столь многочисленных воинских построений, сражений столь значимых. А на таких уровнях срабатывает тот самый эффект масштаба. А там – качественное изменение. Непостижимое. Тут опыт нужен.
– И не говори! – согласился Ястреб. – Ты да я, да и твой Зуб, Каш – ну, генералы. Дивизия, может, корпус. Когда-нибудь. А там – столько проблем повылезает, что держи крышку черепа руками!
– Иногда я вас совсем не понимаю, – выпрямился Ронг. – Это язык Алефа?
– И их знания, – кивнул Агроном. – Как он?
– Разумен, – склонил голову Ронг. – Нам выйти? Сразу столько людей могут его опять запутать. Он блуждал в спутанном сознании слишком долго.
– Синя, Чума, подождите за дверью, – велел князь. – А ты прикинься, что тебя нет. Как в тот раз.
Ронг щелкнул пальцами и исчез. Узник каменного мешка и собственной черепной коробки зашевелился, подергавшись, сел. Сквозь сосульки грязных волос были видны вполне разумные глаза.
– У тебя печать Лебедя, – тихо просипел он. – Ты похож на него. И на мать. Здравствуй, Белый. Говорили, тебя убили.
– Вот! – Князь поднял торжественно палец. – А я – о чем? Знай наших! Нас так просто не сломаешь! Здравствуй, Тихий Еж, Сокрушитель Крепостей, верный воевода Дома Лебедя! А слухи о моей смерти были несколько преждевременны. Как и о твоей. Ты нужен мне.
– Меня нет, мальчик мой. Нет. Они уничтожили все, что у меня было. Они сохранили своих родных, а я не смог предать твоего отца. Они убили всех! На моих глазах. И меня. Видишь, мои ноги не ходят. Руки не гнутся. И они свели меня с ума.
Белый обменялся взглядами с Ястребом. Тот кивнул:
– Удавка Лонеса Петли. Тот же прием с заложниками.
– А ты похож на своего прадеда, Дракон. И вы – вместе. И это хорошо. Это радует. Самая страшная угроза для Империи вами устранена, – шептал Тихий Еж.
– Наша возможная вражда – пшик против того, что происходит! – отмахнулся Белый. – Ты – нужен мне. Я не смогу вернуть тебе твоих родных. Но мы можем вернуть тебе здоровье. У нас есть сильный маг Жизни. Мне нужно твое служение.
– Я твой, – прошептал Тихий Еж, – и всегда был и буду верен.
– Хорошо, – Белый ударил каблуком в дверь узницы. – Девочки, он ваш. Верните мне этого человека.
– Узника замка Ив, – усмехнулся Агроном, – графа Монте-Кристо.
– А это – что? – спросил проявившийся Беспутный, тем немного испугав узника.
Агроном покопался в карманах, протянул кристалл:
– Сам посмотри. На досуге. Крышу сносит надежно. Особенно – общий фон. А корабли! Без весел! Блин, там столько того, что даже понять невозможно! Грохочущие и дымящиеся трубки, что без магии убивают на расстоянии!
– Ужас! – ответил Беспутный. А голос у самого дрожал. Он нетерпения и предвкушения. Шаги их по ступеням стихли.
– Ну, сестренка, начнем? – потерла руки Чума.
– Прямо тут? – удивилась Синеглазка осматривая вонючий склеп.
– А чем тебе тут плохо? Князь сказал «нужен». А у него всегда вчера. Ну, Монте-Кристо, готов к ночи любви с двумя самыми сильными и страстными магами Дома Лебедя?
– Монте-Кристо? – тихо усмехнулся Тихий. – Верно. Тихий Еж умер. Но, девочки, любовник я никакой.
– Мы тебя усыпим и все сами сделаем, – отмахнулась Чума, снимая платок со своих сожженных волос.
– Почему ты не хочешь волосы вновь отрастить? – спросила Синеглазка.
– Как память, – прошипела Чума, уже погрузившая Тихого в магический сон и начавшая очищение его организма. – Что высоко задранный нос приводит к невосполнимым потерям. К боли, которую не перенести. Если бы не друзья твоего князя, развоплотила бы себя. Нис для меня – все.
– А Сумрак? – спросила Синеглазка, с сожалением бросая свою броню и куртку на грязь пола.
– А Сумрак – это Сумрак, – вздохнула Чума. – Там все сложно.
* * *
Никуда Службы не делись. Все они были. Пусть и обезлюдевшие, возглавляемые ничтожными ставленниками людей, названными молодым князем падалью, не получающие уже более полугода ни монеты на свое содержание. Это молодого рулевого, сына того самого рулевого, ближайшего советника императора спихнуть сложно и чревато, а вот прочих смещали легко и отработанным способом, но и Служба мореходства, даже при рулевом тоже бедствовала, тихо погружаясь в пучину мздоимства.
