«К жуликам у нас какое-то особое, влюбленно-почтительное отношение, – отмечала в начале XX века Тэффи. – <…> Украсть рубль – стыд и срам. Украсть десять тысяч – ловкий парень. Украсть триста тысяч?» Таким родственником гордятся. В Воронеже 71-летнюю Нину Мартынову при выходе из магазина поймали на краже. У нее нашли несколько сырков по 5 рублей, которые она не оплатила. Через 20 минут она умерла прямо в магазине – то ли от стыда, то ли от голода. У нее было больное сердце, пенсия мизерная, не хватало денег на лекарства. Между тем остаются безнаказанными казнокрады, ворующие миллиарды.
Русский язык богат синонимами слова «украсть»: похитить, стянуть, стащить, спереть, стибрить, стырить, слямзить, умыкнуть, тяпнуть, приделать ноги и даже скоммуниздить. Анекдот: идет всемирный симпозиум воров. Встает вор из Италии и просит погасить свет на 30 секунд. Потом свет зажигают – итальянец на том же месте говорит: «Господин с трибуны, возьмите свою авторучку!» Встает поляк – тот же результат. Последним поднимается русский: «Свет тушить не надо, Вася, раздай всем носки!» Воровство стало чем-то вроде национального спорта. Наш человек может убить, грабануть, пропить и после плакать в кабаке о душе и о любви. «Русские не знают, что такое авторское право. Все их диски пиратские», – возмущаются за рубежом. Впрочем, сейчас многие переходят на лицензионные программы.
Артист Д. Харатьян рассказывает такую историю. Под Новый год мальчик написал Деду Морозу открытку: «Дедушка Мороз! Все дети катаются на лыжах, коньках, а мы очень бедные, ничего купить не можем. Пришли мне, пожалуйста, на Новый год лыжи, куртку, валенки, шапку и варежки». На почте прочитали, пожалели мальчика, скинулись, все ему купили и послали. Не купили только варежки, видно забыли. И вот приходит от мальчика ответ: «Дедушка Мороз, спасибо тебе большое. Все-все я получил, вот только варежек в посылке не было. Наверное, на почте украли». Когда в России создавались первые магазины IKEA, наши журналисты предупреждали шведов: «Вы пригласите сюда русских – они все украдут». Но эти магазины работают успешнее, чем во многих других странах. Мы склонны никому не доверять, и напрасно: не все же у нас воры! Кое-кто может украсть миллиарды, но есть и масса порядочных людей, живущих своим трудом. Причем и те и другие встречают понимание в кругу своих близких.
У нас есть и противоположная традиция – попавшему в беду русские готовы все отдать. А иногда могут все раздать под влиянием минутного настроения. Герой фильма «Коля – перекати-поле» все, что имеет, отдает соседям. Он приезжает в родной поселок на своем автомобиле с подарками, а уходит с пустыми руками. Как сказал об этом Лесков, «мы, русские, как кошки, – куда нас ни брось, нигде мордой в грязь не ударим, а прямо на лапки станем, – где что уместно, так себя там и покажем: умирать – так умирать, красть – так красть».
«Русского человека оправдывают тем, что он одинаково беспечно относится как к чужой, так и к своей собственности. Такое отношение к чужой собственности воспитало в обществе дурную привычку не уважать чужой труд», – эту традицию осуждал Чехов. Она сложилась не случайно: у русских никогда не было собственности, накопленной из поколения в поколение. Каждый, и особенно предприниматель, знает: все, что у него сегодня есть, завтра он может потерять. Правда, социологи отмечают улучшения: люди, достигшие достойного заработка, «тащить перестали». Но частная собственность, порожденная «прихватизацией», в глазах большинства является незаконной. Могут ли наши люди, возмущенные этой несправедливостью, уважать государство и его законы? Грабительская приватизация нанесла русскому правосознанию еще один гигантский урон.
Много ли у нас гордых рыцарей?
Есть у Иртеньева «Баллада о гордом рыцаре», который «не кормил казну налогом, на турнирах не блистал». Бог обращается к нему: «Есть каналы, по которым до меня дошел сигнал, что ты клал на все с прибором». Отвечает рыцарь: «Клал! Клал на ханжеский декорум, на ублюдочную власть и ad finem seculorum
[2] собираюсь дальше класть». Бог это одобрил, и рыцарь с чистой совестью так прожил всю жизнь. В этом рыцаре воплотилась важнейшая русская черта – пофигизм, то есть равнодушие и безразличие ко всему. Шутники говорят, что, как и у балалайки, в душе русского мужика есть три главных струны: алкоголизм, патриотизм и пофигизм.
Гарин-Михайловский рассказывает, как в дореволюционной деревне в нищей крестьянской семье умер последний кормилец: «В избе голодные ребятишки, голодная смерть уже смотрит в окошко». А старик-хозяин удивительно спокоен. Гарин советует ему посыпать снег золой – тогда он раньше растает и можно будет раньше сеять. Но старик отвечает, что это против Бога: ведь это его святая воля была снег послать. В результате время для посева упущено, урожай плохой. Русский пофигизм неразрывно связан с фатализмом – верой в неотвратимость судьбы. Прошло больше ста лет – и вот картинка деревни в частушках Т. Шаова: «Наплевать нам на косьбу, наплевать на молотьбу, на людей, зверей и пташек. Всех видали мы в гробу! Запалили хату спьяну и сидят… По барабану! Стол покуда не горит, а портвешок уже разлит. И соседи тож не плачут, на завалинке судачат: «Хорошо горит! Примета! Значит, жарким будет лето».
Чему нас учат с детства? Слушайся старших, ни во что не вмешивайся. «Пусть лошадь думает, у нее голова большая», – издавна говорят русские. Своим «стихийным буддизмом» мы напоминаем индийского йога, которому на окружающее наплевать. В анекдоте два хирурга стоят у койки пациента и спорят: «Да, дела плохи – придется ампутировать левую ногу». – «Нет, обе!» – «Нет, левую!» – «Обе!!!» – «Ну ладно, обе так обе, не будем ссориться по пустякам!»
Пушкин с горечью писал: «В русских есть равнодушие ко всякому долгу, циничное презрение к человеческой мысли и достоинству, ко всему, что не является необходимостью». У нашего пофигизма и фатализма давние корни. Огромная масса людей была вынуждена думать лишь о том, как выжить. У них не было ни сил, ни времени, ни желания заниматься общими делами. Сложилось правило: «Моя хата с краю, я ничего не знаю». В советские годы писатель В. Пьецух пришел в коммунальную квартиру и был поражен: «На кухне потолок протекает и оттого тронут пятнами, трубы облуплены и ржавеют, около раковины снуют тараканы, линолеум на полу вздыбился пузырями». С гостем беседовали о высоких материях две хозяйки – красивые женщины, прекрасно поющие и играющие на гитаре. Он спросил: «Девочки, милые, почему вы так живете?» – «Ваш вопрос не к нам, а к советской власти, которая довела до ручки жилищный фонд». Зачем им вкладывать деньги в ремонт мест общего пользования, если соседи все равно все испортят?
В советский период людей учили ставить общественные интересы выше личных: «Мы строим счастье сразу всех, и нам плевать на счастье каждого» (И. Губерман). В наше время мы впали в другую крайность. «За чужой щекой зуб не болит» – эгоизм не встречает осуждения. Древний пофигист Диоген жил в бочке и был равнодушен к материальным благам. А нынешние пофигисты равнодушны ко всему, что не приносит бабла. «Мой пофигизм избавляет меня от стресса, – радуется Егор П. на форуме в Интернете. – Кругом дебилы, и я забил на всех». «Если у вас проблемы, не парьтесь, выкиньте их из головы, – пишет его ровесник. – Красота спасет мир, а пофигизм – нервы!» Появилась книга психолога Н. Ром «Как выработать здоровый пофигизм».
