– А, это который «Муму» написал?
– Нет, «Муму» Тургенев написал.
– Странно! «Муму» написал Тургенев, а памятник ставят Чехову!
Чем больше людей прессовали, тем больше ходило анекдотов и язвительных бардовских песен.
В годы перестройки родилась реальная свобода слова. На государственном телевидении можно было шутить над президентом Ельциным. Сегодня это немыслимо. «Будущего у политической сатиры в России нет, – заявил артист Роман Карцев. – В наше время такие вещи сразу выметает цензура, предоставляя людям то, что не заставляет их думать, а, наоборот, оглупляет». Многие любимые народом «властители дум», получив от власти премии, награды и собственные театры, шутить над ней перестали. «Замечательный сатирик в коммунальной жил квартире. Орденами не увешан, жил он скромно, был он пешим. Остроумием по праву заслужил почет и славу, при машине, при квартире, но давно уж не сатирик» (из дневника). Г. Хазанов в советские годы прославился исполнением монологов писателей-сатириков. «Сегодня нет предмета для шуток. Все правильно. Не над чем смеяться», – уверяет Хазанов, и так говорит не он один.
Юмор и КВН превратились в бизнес. Профессионалами поставлены на поток беззубые и убогие шутки. «Он такой тупой, что мне кажется, что его родители 25 лет назад не сумели найти в капусте младенца и решили воспитать кочан!» В Сети размышляют: «Почему умных мало, а дураков много? Потому что пока умные думают, дураки размножаются».
В СМИ и на ТВ политический юмор угас и стал преобладать юмор ниже пояса. Острот становится все больше, а смешных из них все меньше. У нас ходит шутка, что на концерте артист Петросян, отчаявшись, бросился щекотать зрителей. Появился шоу-бизнес с «новым» юмором по образцу американского стендапа. Писатель А. Инин наблюдал это в США еще в 1976 году. Комик со сцены обратился к публике: «Привет, подонки! Билли, ты опять с этой толстозадой телкой пришел?» Такие шутки в Америке давно исчезли: там за оскорбление привлекут к ответственности. А наши зрители упиваются остроумием Павла Воли из Comedy Club, который встречает их: «Ты чего, Сонька, пришла трясти своими сиськами?»
«Сегодня самый востребованный жанр – это не сатира и даже не юмор в классическом понимании этого слова, – говорит артист Ю. Стоянов. – Сейчас это молодежный, приправленный сленгом и матерком стеб. Если из шутки выбросить слово «ж…» и станет не смешно, значит, шутки не было». Люди всегда смеялись и над тортом с кремом, брошенным в лицо, и над человеком, плюхнувшимся в лужу. «Сегодня юмор стал отвратительно хуже… – отмечает Жванецкий. – Но все равно в юморе мы впереди всех. Уважение к смелости, возможно, еще вернется». Все же сатира еще не умерла окончательно: нам есть над чем смеяться.
Во время митингов в Москве за честные выборы люди смеялись. Потому что смех спасает от страха. В известном историческом анекдоте Наполеон завоевал Испанию и обложил ее огромной данью. Через неделю он поинтересовался:
– Ну, как там?
– Все испанцы возмущены!
– Повысьте налоги еще вдвое!
Еще через неделю ему ответили, что люди стреляются, выбрасываются из окон.
– Повысьте еще вдвое!
И через неделю снова:
– Ну, что там?
– Они смеются.
– Смеются? Отмените дань: с них больше нечего взять.
Доля политических анекдотов стала меньше, чем в советские времена, но лучшие из них приобрели огромную популярность. Теперь они распространяются быстрее – в Интернете. Молодежь создает остроумные мемы – изображения с шуточными репликами. «Когда русский улыбается, он готов расплакаться, так как действительность вовсе не смешна. Есть три способа с ней справиться: пить, сойти с ума или смеяться», – полагает немецкий публицист Б. Райтшустер. Юмор помогает преодолеть отчаяние, переносить несправедливость и страдания. Это наше лекарство от стресса, наш щит, мощное оружие для защиты от обстоятельств и власти во все времена.
Часть седьмая. Как русские работают?
Для русского человека нет непреодолимых трудностей. Есть только трудности, которые ему лень преодолевать.
С. Янковский
Возлюби ближнего своего… А дальнего?
В годы перестройки немецкие журналисты путешествовали по деревням Поволжья. После первых 3500 километров в машине порвался ремень вентилятора и вышел из строя генератор. Как ее отремонтировать? Кто-то из местных жителей привел их в мастерскую. Там бывший главный инженер колхоза с отверткой из расплющенного гвоздя ухитрился быстро починить автомобиль. Да так, что генератор стал работать лучше, чем раньше. Немцев изумило, что ремонт обошелся им дешевле хорошей сигары. Но еще большее впечатление произвели слова мастера на прощание: «Это у нас всегда так. Каждый обманывает других, иначе мы не могли бы выжить. Но никто не обманывает своих друзей. Если ты как иностранец сдашь в мастерскую свою новую машину, мы снимем с нее полмотора и заменим детали на списанные. Но если ты – наш гость, мы можем работать хоть всю ночь, и это тебе ничего не будет стоить».
Угроза эта – не пустые слова. Один деревенский батюшка купил «девятку», старую, но очень дешево: с деньгами у него было туго. Она прошла сколько-то километров и сдохла. Привез ее батюшка к мастеру, тот вскрыл мотор и обнаружил – что бы вы думали? Деревянные поршни! Как тут не удивляться – и смекалке русских умельцев, и их способности облапошить сограждан!
Одна из важнейших черт русской души – разделение людей на ближний и дальний круг, своих и чужих, знакомых и незнакомых, закон кумовства. Можно назвать это иначе – клановостью во всех сферах жизни и во всех слоях общества – сверху донизу. Правила своей группы, не важно, вузовской, полицейской или воровской, для русского важнее законов общества в целом. «Возлюби ближнего своего, как самого себя», – гласит один из евангельских заветов. А как же насчет дальнего? К мнению близкого окружения русские очень чувствительны. Вспомним комедию «Горе от ума»: «Ах, боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна?!» А чужого можно толкнуть на улице и не извиниться. Или пообещать встретиться и не прийти без всяких объяснений. Какая нам разница, что чужие о нас подумают? С «чужими» русские склонны к лукавству, а то и к плутовству.
Герой юмористического рассказа Чижиков вернулся из командировки и узнал, что к нему кто-то приходил с повесткой. А кто же? Чижиков трясет всех по телефону – милицию, военкомат, суд, диспансер: «Это Чижиков говорит». Но потом, наткнувшись на какого-то Потапова, перезванивает в суд: «Николай Петрович, это Чижиков от Потапова». Это пароль – с ним вы становитесь своим и можете на что-то рассчитывать. На эту тему есть анекдот. Больной одевается после осмотра. «Так, – говорит врач, – вам нельзя пить, курить, надо ограничить себя в еде, ложиться спать не позже десяти». – «Простите, доктор, тут какая-то ошибка. Я же пришел к вам не с улицы, а от Ивана Ивановича».
В России невозможно разделить чисто личные и служебные отношения. Бизнес становится успешным, когда партнеры становятся друзьями. У нас надо иметь своего врача, полицейского, юриста, бухгалтера, сантехника и т. д. Знакомые – это самое ценное богатство в России. А «чужаки» – это те, с кем не возникает долгих контактов. С русскими надо посидеть вместе, не пожалеть времени на задушевную беседу. Тогда из просто клиента вы превратитесь в «своего», а иначе вам удачи не видать. Еще лучше вместе выпить, сходить в баню, в фитнес-клуб, на рыбалку… Попасть хотя бы на время в ближний круг нетрудно, причем оказанная по знакомству помощь не забывается. «Здесь ты не можешь надеяться ни на государство, ни на полицейских – у тебя есть только друзья», – объясняет француженка в Москве. «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» – главное правило: выжить в одиночку невозможно. На протяжении многих лет людям необходимо было защитить себя от произвола государства. В стране, где нет единого закона для всех, вы можете неожиданно лишиться всего: денег, гаража, квартиры, работы… На кого же тогда надеяться?
