Пример приводят бизнес-тренеры Ж. Завьялова и А. Моисеев. У Андрея, их знакомого, в конце 1998 года рухнул бизнес. Он рассказывает: «Целый год жил в Москве без денег, и очень даже весело жил… У меня не было ни копейки дохода целый год, на хлебушек не хватало. Но у меня всегда были дома деликатесы, я ходил в ресторан и тусовался с друзьями по клубам. Меня все время кто-то рядом обеспечивал». Он и сам раньше помогал другим: «Когда мое дело процветало, я был очень щедрым». Если русские одалживают деньги людям ближнего круга, им не приходит в голову оформлять это распиской. Любой из клана знает: как бы ни сложились обстоятельства, его есть кому выручить.
Не случайно на общение в социальных сетях люди тратят уйму времени. О. Лукас шутит, что москвичу нужно отводить на встречи со знакомыми хотя бы по пять часов каждый день, чтобы за год всех увидеть. Он начинает заводить контакты еще в детском саду: «Вот эта девочка Лида может пригодиться через 20 лет, когда мне понадобится вне очереди сделать загранпаспорт – не стану дергать ее за косичку и называть жирной дурой». Знакомые приобретаются в школе, вузе, на работе…
В советские годы одним из самых ходовых слов был блат – знакомства и связи, позволяющие добиться чего-то или купить в обход правил. Сегодня вроде бы все можно купить за деньги. Но если вы хотите вылечиться, а не просто дать себя обобрать, нужно все равно найти «своего» врача. Принцип «ты – мне, я – тебе» действует и сегодня, хотя теперь, как правило, требуются и блат, и деньги.
В городах России подъезды защищены от посторонних железными дверями с кодовыми замками. А в квартиру вас проведут через еще одни массивные входные двери с глазком, несколькими замками и охранной сигнализацией. Над такой защитой смеется поэтесса Инна Савельева, доводя ее до абсурда: «Бронированные двери, а на столике в передней нож и пара кирпичей». Она советует хозяевам никому не открывать дверь. А когда звонящие уйдут, застрелиться: «Разве можно в этом доме жить хоть несколько минут?»
Все эти меры защиты свидетельствуют о крайнем недоверии ко всем за пределами своего ближнего круга. Русские, как правило, не верят СМИ, социологическим опросам, объявлениям на столбах, рекламе, полиции, суду, правительству, министрам, депутатам. Для них, по словам американки Л. Виссон, весь мир – довольно-таки гнилое местечко, населенное по преимуществу погаными людишками, которые так и норовят надуть тебя. Эту черту социологи называют «коротким радиусом доверия».
Любая медаль имеет свою оборотную сторону. В том числе наши особые взаимоотношения с людьми ближнего круга. Они не раз помогали выжить в самые трудные времена. Но недоверие и равнодушие ко всем «чужим» характерно для отсталого, феодального общества. Там, где нет доверия людей друг к другу и к власти, процветают авторитарное правление и безынициативность. Предпринимателям приходится больше тратить на безопасность, иметь дело только с хорошими знакомыми и набирать непрофессионалов, а это снижает эффективность работы. Неизбежные следствия закона кумовства – коррупция и рост преступности.
Коллективисты или индивидуалисты?
Слово «индивидуалист» в России традиционно звучало как ругательство, тогда как в Америке это похвала. Традиционно считается, что важнейшая черта русских – коллективизм, солидарность. Философы утверждали, что русским присуща соборность, единение людей на основе идеи православного братства. «Вместе весело шагать по просторам, и, конечно, припевать лучше хором», – поют в России с детства. В спорах редко кто скажет: «Я считаю, я думаю». Скорее вы услышите: «Мы считаем, все говорят».
Как и почему возникло это явление? Необходимость противостоять вражеским набегам испокон веков заставляли людей держаться вместе. Русских связывает друг с другом тысячелетний опыт совместного крестьянского труда. До революции в сельской общине реализовался принцип «один за всех и все за одного». Но после отмены крепостного права, с развитием товарно-денежных отношений в общине шло расслоение крестьян, обезземеливание бедноты, рост индивидуализма.
В советские годы в людях воспитывали коллективизм, взаимопомощь и способность к самопожертвованию во имя общих интересов. Однако крестьян к объединению принуждали. Появился анекдот: Рабинович приходит к раввину и просит совета, вступать ли ему в колхоз. Тому некогда – вокруг множество людей. «Подождите, Рабинович. А что у вас, девушка?» – «Ребе, я завтра вступаю в брак и так волнуюсь. У меня первая брачная ночь. Как мне лучше ложиться в постель – в рубашке или без нее?» – «Что вы все ко мне пристаете с мелочами?! – возмущается ребе. – Какая разница – в рубашке, без рубашки, результат все равно тот же самый. Кстати, Рабинович, это ответ и на ваш вопрос». Борьба за равенство и справедливость была доведена до абсурда: успешных, трудолюбивых и зажиточных крестьян раскулачивали, а бездельников поощряли.
Такая жизнь приучила людей не высовываться, не выделяться, не брать на себя никаких обязательств, вырабатывала у них безответственность и конформизм, приспособление к поведению большинства. Характерного героя советского времени – Толика Куренцова – изображает писатель В. Маканин. Этот Толик терпеть не может лидеров: в России нужно жить как все. Иначе он любому готов морду набить: «А пусть не выделяется!» – и это приводит его к трагическому концу. В России очень важно ничем не выделяться. У русских нередко проявляются зависть и агрессия по отношению к более успешным и удачливым, ко всему, что поднимается над средним уровнем. В загадочной русской душе эта черта удивительным образом совмещается с доброжелательностью и бессребреничеством.
Для наших соотечественников характерна круговая порука, групповая сплоченность против государства и начальников. Увидев, что на дороге дежурит автоинспекция, водитель сигналами фар предупреждает об этом встречных автомобилистов. То есть люди помогают друг другу нарушать законы и обманывать государство. Наш водитель постоянно проклинает своих коллег за нарушение правил, сам страдает от этого, но «своих» не выдает. Так же прикрывает своих любая другая группа – от уголовников до прокуроров. На работе подчиненные помогают друг другу обманывать начальство.
За рубежом наш коллективизм преувеличивают. Американский антрополог Броснахан сравнивает русских с дружным стадом морских котиков на берегу океана. Русских считают несамостоятельными, привыкшими к уравниловке и иждивенчеству. Они будто бы обречены на отставание от Запада, пока не станут такими же индивидуалистами и прагматиками. «Ославили нас на весь мир какими-то безудержными коллективистами… А мы оказываемся глубокими социальными интравертами» – так полагает Касьянова. Государство и церковь всегда внушали русским, что они – коллективисты. Внешне русские казались такими, но они в заметной степени обнаруживали индивидуализм. Это отмечал Энгельгардт, наблюдая за крестьянами в XIX веке. Почему, оказываясь за рубежом, русские не объединяются в свои общины, в отличие от прочих национальных меньшинств?
Юмористы-физики придумали шуточный закон Саймона: «Все, соединенное вместе, рано или поздно разваливается». В годы перестройки разрушение коллективного уклада жизни привело к падению морали. В одном из садоводств под Петербургом прошел ураган, огромные деревья обрушились на садовые участки, повредили крыши и автомобили. Одинокая пожилая женщина рассказывает: «Я попросила своих соседей распилить у меня деревья, а они согласились только за большую плату. Обидно: я всегда столько им помогала!»
