Закончив вязать всех пленных – руки позади, ноги к ним, кляпы вставил, – взял под уздцы лошадь и, сведя её с дороги, побежал, подгоняя ту вместе с телегой, к опушке леса. По пути прихватил наши сидора и закинул их в телегу. Бабочкин замыкал колонну, сопровождая освобождённых пленных. Те уже осознали, что случилось, кто-то обменивался радостными улыбками, к нам пытались сунуться в проявлениях радости, но не все были такие, трое изменением судьбы явно были недовольны. Я, когда мы ушли в лес и вышли на ту самую дорогу, где стоял сгоревший немецкий танк, велел Бабочкину особенно присматривать за ними. Не нравилась мне эта троица, видимо из тех были, которым и в плену комфортно. Видел я уже таких.
Когда мы добрались до танка, напарник ушёл к телеге, приглядывал за полицаями, проверял, что у них за оружие, да ремни с подсумками снимал, и сапоги на предмет ножа проверял, я не успел. Выйдя к пленным, я приказал:
– Построиться в шеренгу по одному. Старшина, командуй, – приказал я Краюшкину.
Тот не единственный был, кто не избавился от знаков различия. Кроме него ещё у троих, тоже младших командиров, были треугольники, у двух других пустые петлицы, лишь дырочки от треугольников и выцветшие следы. Матвей справился быстро, уже через минуту шеренга из двадцати двух бойцов была выстроена на обочине дороги, о чём доложился старшина. Хм, а среди бойцов двое явно были танкистами. По эмблемам в петлицах был ясно, один сержант, другой красноармеец. И держались они вместе. На меня тоже поглядывали с интересом, видели, что я танкист.
– Молодец, Краюшкин, быстро.
– Вы меня знаете, товарищ майор? – с радостным удивлением поинтересовался тот.
– В Казани, в аэроклубе встречались, ты мне пару уроков давал. Я, правда, обучение не закончил.
– Не помню вас, извините, товарищ майор, – с виноватой улыбкой сказал тот, это меня порадовало. Не стал подтверждать – лгать, что мы уже виделись. Силился вспомнить, изучая меня, и не смог, о чём честно и сообщил.
– Ничего, бывает. Встать в строй, – велел я ему и, достав из планшетки свежий блокнот с карандашом, начал со старшего по званию.
Где служил, как попал в плен, ВУС (военно-учётная специальность) – всё это я записывал в блокнот. Честно спрашивал, кто хочет с нами. Как я и подозревал, та троица, слегка помявшись, сообщила, что навоевалась вдоволь. До дома, до хаты хотели двинуть. Возражать я не стал, велел им сразу покинуть нас, а когда те рванули и скрылись среди деревьев, лишь мотнул в их сторону Бабочкину, чтобы проследил, и сообщил оставшимся:
– Что ж, пена слетела, можно и поговорить. Товарищи бойцы и командиры, товарищ Сталин и правительство Советского Союза возложили на нас защиту территории нашего государства, и мы с треском провалили возложенное на нас поручение. Однако есть возможность искупить свою вину. Я собираюсь организовать в тылу у противника партизанский отряд. Не совсем обычный, я бы даже сказал, совсем не обычный, но главное, что стонать немцы от действий нашего будущего отряда будут сильно и от всей души. Отряд не будет большим, но мне нужны специалисты, которые среди вас, к сожалению, представлены всего в одном экземпляре. Мне нужны лётчики, техники, оружейники. Все те, кто способен заниматься подготовкой к вылету и ремонтом самолётов.
– Авиационный партизанский отряд?! – явно не веря себе, пробормотал Краюшкин.
– Именно так, Матвей, именно так. Поэтому активно воевать будут трое-четверо – по числу самолётов, остальные будут только охранять взлётную площадку, подготавливать к вылету и заниматься ремонтом. Поэтому, товарищи, жду от вас информации и предложений. Для начала, где ближайшие советские военные аэродромы. Откуда можно угнать нужную нам технику. Где можно достать авиационное топливо, бомбы и всё необходимое для организации непрерывных вылетов в течение хотя бы недели. Десять минут вам на размышления. Матвей, отойдём.
Мы со старшиной отошли, и я сказал:
– Тебя я знаю, ты по-настоящему наш, оружие сразу выдадим, у нас пять винтовок Мосина с предателей, и ТТ в кармане у старшего обнаружился. Хочу мнение твое узнать, кому можно доверить оружие?
– Всем, – сразу и категорично ответил старшина. – Мы в плену уже больше недели, нас на ремонте дорог используют, друг друга узнать успели, наелись плена вволюшку, а те трое и воевать не захотели и сбежать до хаты всё мечтали. Думаю, к немцам они не побегут, а домой легко, тем более местные, можно считать.
– Ладно, разбирай оружие, посмотри, кому сапоги с полицаев подойдут, а то, смотрю, у вас половина босая, да ещё в самодельных лаптях и чунях из шинелей. Потом ещё добудем. И ещё, подбери мне двоих позлее на предателей и сильнее, сейчас допрашивать будем. Да и форма у них справная, снимем, вам пригодится, форма у бойцов тоже где рваная, где в негодность пришла.
Пленные, которые всё прекрасно слышали – мы общались рядом с ними и особо голоса не понижали, – мычали и дёргались, но это всё, на что они были способны. Краюшкин ушёл, и почти сразу подошли двое, которых ко мне направил старшина. Они развязывали и раздевали предателей, я потом по очереди их допрашивал. Очень интересная информация потекла, жить-то все хотели, лилось из них только так. Кончал их не сам, освобождённые с удовольствием всё сделали, было что припомнить.
Когда я уже заканчивал обрабатывать ту информацию, что получил от полицаев – ох и цеплялись те за свою жизнь! – а также выслушал информацию, что выдали освобождённые пленные, послышался шум от бегущего человека, и выбежавший на дорогу Бабочкин подбежал к нам, опознавшись у часового. Его уже смутно стало видно, ночь упала на лес, но ещё что-то рассмотреть было можно. Тот доложился:
– Ушли лесами. На дороги и к немцам не сунулись, а иначе… – боец не договорил и похлопал по своему автомату.
– Хорошо, там наши вещмешки, ещё один сидор полицаев имеется, а бойцы голодные. Собери всё что есть и распредели по ним, пусть подкрепятся. Это пока всё, но добудем ещё.
– Сделаем, командир.
Пока боец возился, распределяя остатки продовольствия, я продолжил опрос. На двадцать человек еды было мизер, но хоть чем-то каждый перекусил. Их должны были покормить в сарае, в котором держали, пустым супом из овощей, как всегда, но вот не довели. Раз я взял на себя обязанности по командованию и обеспечению всем, значит, этим и займёмся. Настала пора действовать, да и высоко мотивированные бойцы под рукой имеются, опрашивая их, я успел составить примерный психопортрет каждого. То есть чего можно ожидать от того или иного бойца. После небольшого ужина я велел построиться бойцам, командовал построением также старшина. Не видя уже лиц бойцов и немногих командиров, я взял слово:
– Товарищи бойцы, несмотря на наступление ночи и вашу усталость, уже этой ночью мы проведём первую боевую операцию. Со мной идут пятеро. Старшина, пересчитай всех бойцов, кому достались сапоги, выдай им оружие и нарукавные повязки полицаев. Не забудь и документы предателей. Будем изображать немецких приспешников. Я укроюсь в сене на телеге… Бабочкин, ко мне!
