– Грузовик! Со спины нас догоняет. Один.
– Ящики на обочину. Старшина, садишься на них спиной к машине. Бабочкин, мы с тобой изображаем пост. Хиленько, ни блях, ни жезла нет, но пусть думают, что мы попутку ловим. Офицеру не посмеют не подчиниться. Приготовить оружие.
Мы быстро всё сложили, тем более я ящик не нёс, только сумку с запалами и подрывной машинкой, поэтому встал с краю дороги, Бабочкин в паре метров от меня, держа автомат так, чтобы с ходу можно было применить его, и поднял руку. Грузовик всё же стал притормаживать. Я рассмотрел в кабине солдата-водителя, у него были нашивки ефрейтора, и офицера, обер-лейтенанта. Как только машина замерла, дверца со стороны пассажира распахнулась, и выглянувший обер-лейтенант, мельком глянув, как Бабочкин направился к заднему борту, чтобы глянуть, есть ли кто в крытом кузове, неожиданно показал мне жетон СД, сказав приказным тоном:
– Лейтенант, мы спешим, поэтому подбросить вас не сможем.
Тут Бабочкин, вскинув автомат, истерично заорал:
– Руки вверх, суки!..
Причём не на немецком языке, как я его учил, а на русском. Поэтому действовать пришлось молниеносно, схватив офицера за френч, я выдернул его из кабины, бросая в объятия Лосева, вот он и приласкал лейтенанта, а я уже наставил на водителя «парабеллум», выдернув его сзади из-за ремня. Из кобуры долго, навык нужен, так что та у меня пустой была. Водитель, испуганно глядя на нас, поднял руки, а я мотнул старшине в сторону Бабочкина, тот продолжал, надрываясь, материться, пусть поможет. К счастью, дорога пуста была, так что, подманив к себе водителя, тот перебрался к открытой двери через место пассажира, глядя на меня как кролик на удава, ну и приголубил его рукояткой пистолета по голове. Финт сделал, махнул рукой, и когда он на неё посмотрел, отвлекаясь, другой ударил. А то был у меня случай, увернулся, когда я бил, чуть крик не поднял, а тут всё получись. Бросив ефрейтора на дорогу, я подбежал к кузову, где под прицелом бойцов из кузова выпрыгивали… советские бойцы? Чёрт, да мы никак диверсантов взяли. Теперь всё складывается, несмотря на налёт, аэродром продолжал работать, и это очередная партия для выброски в наш тыл. Четверо, двое в командирской форме, двое в красноармейской, невысокий крепыш и мелкий пацанчик в очках имели пустые петлицы. Все четверо в форме НКВД.
– Вяжем и в кузов, тех двоих тоже, – быстро приказал я и с ходу заехал по темечку дёрнувшемуся старлею, то есть младшему лейтенанту госбезопасности.
Те уже поняли, кто их взял, коллеги фактически, такое отчаянье в глазах стояло, но под дулами автоматов ничего сделать не смогли. Сначала из-за растерянности, что их как салаг взяли, а потом, когда очнулись от неожиданности, было поздно сопротивляться, мы их связали, потом и обоих немцев в кузов закинули, также забросили вещи, бойцы забрались в кузов, сторожить пленных, а я прошёл к кабине. Проехав чуть дальше, до ближайшего съезда, которым мы раза три пользовались, когда разное имущество к схронам доставляли, съехал и встал на опушке. Так, чтобы с дороги нас не видно было.
Дальше приказал раздеть всех четырех диверсантов, форма неплохая, та, что старлея, как на меня шили, мало ли пригодится, поэтому снимать нужно аккуратно, а сам сбросил с кузова офицера, тот уже приходил в себя, и потащил подальше в сторону, нужно вдумчиво его расспросить. Сдёрнув с него планшетку, сначала изучил сопроводительные документы на эту четвёрку диверсантов, а потом уже стал допрашивать офицера. Кричал тот сильно, кляп пришлось использовать, но ничего, разговорил. Сломался офицер. Суть задания тот, к счастью, знал, так как вёл подготовку к выполнению. Если проще, эта четвёрка должна ликвидировать Сталина. Без шуток. Двое из диверсантов подрывники, был ещё командир и тот мелкий радист. В общем, известно, в какой день тот поедет со свитой, нужно заминировать дорогу и рвануть. Причём операция была составлена таким образом, что если даже те не долетят и не встретятся со связным, то основная группа, что уже работает в Москве, решит проблему самостоятельно, и хотя у них было всего три дня до акции, найдут подрывников там. Закончив допрос офицера, я его утащил к машине и бросил рядом, тот рыдал, размазывая кровавые слёзы по лицу, связанными руками доставал, а я, ухватив следующего, обнажённого диверсанта, с него всё сняли, как я и приказал, кстати, как доложил Лосев, у них даже штампы на нательном белье были одной части, хорошо подготовились, и потащил на допрос. Офицер не всё знал, например, кто связной, место встречи и пароль, поэтому мне нужен был старший группы, им я и занялся. Эта скотина оказалась очень упорной, минут десять ломал его, пока не справился. Узнав у него всё что нужно, прирезал, трое других без надобности, простые исполнители, всё, что нужно, знал только этот. Тот ещё волчара, отец австриец, а мать русская.
Быстро и волоком дотащив его тело до машины, на ходу стал отдавать приказы:
– Обоих немцев раздеть. Форму и оружие подготовить к долгому хранению в тайнике. Работаем быстро, у нас изменение обстановки. Пленных всех под нож. Работаем.
Поторапливая бойцов, я сам помогал проводить подготовку. Например, всё оружие, кроме нашего личного, форму бойцов и командиров НКВД сложили тут, а в кузове оставили только ящики со взрывчаткой и шесть тел. Лосев поедет в кузове, а мы с Бабочкиным в кабине. Мост взорвать я ещё не передумал, хотя информация, которую получил, жгла руки. Тем более у нас крайне мало времени и стоит поторопиться. К тому же это как раз будет укладываться в нашу легенду. Когда за пять минут всё было подготовлено, я построил бойцов у машины и, встав напротив них, сообщил полученную от немца и диверсантов информацию, сразу раздавая задачи.
– Товарищи командиры, ситуация сложилась таким образом, что медлить нельзя. Эти диверсанты отправлены, чтобы убить товарища Сталина, которого немецкое командование правильно считает цементирующим центром того, что наши ещё держатся. Убрать его, и всё рухнет. Гитлер лично подписал резолюцию на убийство товарища Сталина. Причём немцы спланировали всё таким образом, что есть резервный план, и те немцы, что сейчас в Москве, могут выполнять операцию и без этой четвёрки. Я решил надеть их личину на нас и отправиться в Москву под их видом. Понимаю, что план авантюрный, но при некоторой удаче он может сработать. Для начала мы взрываем мост, уничтожая его. Мотоцикл должен при захвате уцелеть, запомните это. Уничтожим охрану, поставим ящики, подожжём фитиль, и на максимальной скорости возвращаемся сюда. Тут забираем форму диверсантов, с их оружием и сидорами, и так же на максимальной скорости, чтобы успеть к назначенному часу, едем к аэродрому. На него уже перегнали самолёт, что теперь занимается выброской диверсантов в тылу нашей армии. Сегодня ночью будет совершён налёт на столицу нашей Родины, транспортник, по плану немецкой разведки, полетит с бомбардировщиками, чтобы замаскировать свой пролёт. Сбросит диверсантов и вернётся с ними же. Так часто делается. Мы этим воспользуемся. Подъедем как можно ближе к аэродрому, там спрячем мотоцикл, переодеваемся и бежим под видом диверсантов к воротам. Только это нужно делать осторожно, немцы после наших акций пуганые. Правда, о подъезде диверсантов они должны быть предупреждены, хотя бы о машине. Дальше опознаемся, я сообщаю, что русские парашютисты взорвали мост, отчего машина осталась с той стороны реки. Мол, мы переправились на лодке и бегом выдвинулись к аэродрому, боясь опоздать. Бомбардировщики ждать не будут, у них свой режим работы, от которого они не отходят. На случай, если дежурный офицер спросит, где сопровождающий, а он должен быть, скажем, что «сдох» на полпути, дыхалки не хватило, отправил нас дальше, а сам, отдышавшись, уже подойдёт спокойно. Дальше нас сажают на самолёт, мы летим. Выпрыгиваем с самолёта, не надо делать такие глаза, я тоже ни разу не прыгал с парашютом, потом собираемся и выдвигаемся на встречу со связником. Наша задача – вскрыть сеть немцев в Москве. Приняв нас за своих, они, возможно, раскроются. У нас не больше суток, пока немцы тут не поймут, что их провели, и не отправят срочную шифровку своим агентам в Москву. К этому моменту мы должны закончить с ними. Уничтожаем, дальше по ситуации. Думаю, вернёмся сюда. Поторопимся, у аэродрома мы должны быть хотя бы в сумерках, чтобы не опоздать, позже неприемлемо, постреляют в темноте. В машину!
