Тем более что одна из артисток, сидевшая на пыльном бочонке недалеко от границы периметра, только тихо хмыкнула. Она качала босой ногой, курила тонкую трубку, пуская кольца дыма в небо, и довольно щурилась на тёмные тяжёлые тучи, закрывающие небосвод. И явно наслаждалась процессом взлома заклинаний, протекающим ни шатко ни валко, а говоря проще – никак. То ли некроманты хиленькие, то ли гости осведомлённые и горьким опытом наученные… То ли и то и другое одновременно. Я бы ни капли не удивился.
– Рат, задница твоя великосветская, ты куда запропастился, окаянный?! – Громкий счастливый вопль заставил циркачку иронично вскинуть бровь и вызвал бурные волнения у некромантов и желание у меня приложиться головой о ближайшую твёрдую поверхность. А этот садист доморощенный ещё и не унимается, планомерно подводя меня к мысли, что родственники родственниками, но нервная система у меня одна, и я её искренне люблю! – Нейратулечка, Нейратик, солнышко моё кусачее, жабка моя ядовитая, сволочь ты чешуйчатая… Не, ну я в курсе, что совести у тебя нет, но хоть капля сострадания к окружающим найдётся, а? Я ж щас серенады петь начну… Громко. Похабно. Слёзно! – И видимо, чтоб я точно не мог его проигнорировать, эта зараза, по недоразумению считающаяся моим младшим братом, ещё и в дверь постучала. Ногой. Или головой, больно звон гулкий и громкий получился.
Циркачка внизу засмеялась, тряхнув длиннющей гривой разноцветных волос, и послала воздушный поцелуй некромантам. Те старательно пыхтели, сопели, нецензурно выражались, но от идеи не отказывались. Девушка потягивала трубку, наблюдая за ними с нескрываемым любопытством. И, чуть подняв голову, подмигнула мне, выпуская в небо очередное колечко дыма.
Я в ответ лишь руками развёл, покаянно вздохнув, и отправился открывать, покуда одна мерзопакостная и слишком уж громкоголосая личность половину постоялого двора не собрала в качестве зрителей и не разразилась обещанной серенадой.
Нет, голосом моего младшего братика Хранители не обделили. А вот совестью, чувством такта и уважением к старшим – определённо. О чём я и собирался в который уже раз поведать, открывая двери, но банально не успел и рта открыть. Гость повис на моей шее и заныл:
– Ратик, Ратенька, солнышко моё ясное, рыбка моя кусачая… Нет, не рычи, не скалься и не думай кусаться! Ай! Ну, Ра-а-ат!
– От… – С трудом спихнув с себя этого телёнка, я отцепил загребущие руки от своей шевелюры и уже куда более внятно произнёс: – Отстань, балбес! Чего тебе, дитя неразумное? О совести даже не спрашиваю, вижу, что ею тут и не пахнет… – Кейн на это только глаза к потолку возвёл. – Но не могу не поинтересоваться, а куда ж запропастился твой инстинкт самосохранения, ты, жертва преподавательского попустительства?
С минуту некромант моргал, строя самое жалобное выражение лица, на какое только способен. Но, получив лишь ехидную улыбочку от меня, показательно тяжко вздохнул и, войдя ко мне в комнату, плюхнулся на заправленную постель. Ещё и разлёгся на ней, не сняв сапог и не подумав скинуть потрёпанную чёрную куртку, явно побывавшую везде, где можно и где нельзя.
– Горе у меня, ваша высокомерная чешуйчатость! – Драматично прижав руку ко лбу, Эльрон Кейн попытался изобразить умирающего лебедя. Изрядно перекормленного и, как по мне, просто светящегося здоровьем.
– Любимые тапочки спёрли? – предположил я, подходя к наблюдательному посту у окна.
К моему удивлению, некроманты таки прорвались на территорию приезжего цирка. Но та самая циркачка так и не сдвинулась с места, продолжая болтать ногой, курить трубку и довольно щуриться. А бравые ребята в этот момент пытались не стать обедом для двух шикарных, огромных кошек. Чёрные, лоснящиеся шкуры, острые клыки, клиновидные когти и ядовитое жало на кончике длинных, гибких хвостов. И да, я точно знаю, заклинания этих кисок не возьмут. Магия смерти – возможно, но для начала надо успеть произнести заклятие и не попасть на зуб одной из кис.
Я хохотнул и поаплодировал косящей в сторону постоялого двора циркачке. Та благодарно склонила голову и чуть сместилась, принимая более удобную для наблюдения позу. На её запястьях сверкнули тяжёлые широкие браслеты, плотно обхватывающие тонкие руки. И я мог бы поклясться: один из них служил поводком для резвившихся на свободном пятачке кошек.
– Так что там с твоими тапочками? – всё же соизволил я вернуть внимание братцу и тяжело вздохнул, обнаружив того храпящим на моей кровати.
А может, и не спящим, кто его разберёт? Во всяком случае, рулады он выводил очень достоверные. Такие достоверные, что, понаблюдав за этим безобразием пару минут, я всё-таки запустил в обнаглевшего родственника миниатюрную молнию. Ничего существенного, вреда не причинит. Зато послужит великолепным будильником!
Кейн, получивший заряд пониже спины, умудрившийся в этот момент так удачно повернуться на бок и явно не ожидавший такой подлости с моей стороны, подскочил, приложившись дурной головой о полку. За каким таким интересным случаем данный предмет обстановки приколотили прямо над кроватью, я понятия не имею. Но, слушая витиеватое генеалогическое древо архитектора, едва успевал конспектировать, малодушно думая о том, как же перспективно мыслил этот самый бедный архитектор. Как знал, что понадобится будущим постояльцам!
– Не любишь ты меня, Рат… – наконец обиженно протянуло это недоразумение, усевшись на кровати и глядя на меня несчастными глазами.
– Искренне ненавижу, – покивал я, устраиваясь на подоконнике и скрестив на груди руки. – Так что у тебя случилось, о мой почти что родственник? Да ещё такое интересное, что тебя явно не попутным ветром занесло в мои хоромы?
– Может, я соскучился? – Хмыкнув, Кейн потёр пострадавший затылок, криво улыбаясь.
– Маловероятно, – качнув головой, усмехнулся я, заметив краем глаза, как неудавшихся взломщиков сдают какому-то магистру, вызванному из Академии. И я даже не скажу, что более бесчеловечно: то, что они как дети малые убегали от играющих кошек, или то, что их за этим занятием застал преподаватель, а значит, завтра вся Академия некромантии будет в курсе их небольшого приключения? О нет. Уважаемые магистры слухи не распускают, но внушения любят делать прилюдно. Да и разбор полётов тоже не стесняются при всех проводить.
А циркачка так и сидела на бочке, лениво вытряхивая прогоревший табак из трубки. Заходящее солнце золотило её разноцветные пряди длинных волнистых волос и выхватывало едва заметные светлые линии узоров на обнажённой коже рук, плеч и спины. Любопытно было бы посмотреть на выступление этой девчонки. Да и на выступление труппы в целом. Сдаётся мне, занятное будет зрелище.
– Рат… – Тихий голос некроманта выдернул меня из задумчивого созерцания. Прозвучало в нём что-то такое колючее, острое, что привлекло моё внимание. – Мне кажется, я сошёл с ума.
– Ну, мне так уже лет… надцать кажется, но ничего, пока никто не жаловался, – сощурился я, вглядываясь в осунувшиеся, бледные черты лица дорогого родственника. Затем, подумав, едва заметно пожал плечами. – Главное, чтобы трупы не нашли. Всё остальное пережить можно.
