Кейн на это только рассмеялся, неприятно, скрипуче, и уронил голову, спрятав лицо в ладонях. Ссутулился и заговорил, да так саркастично, что я невольно удивлённо вскинул брови, глядя на своего очень недальновидного родственника.
– Я думал, пройдёт… Думал, влюбился, с кем не бывает? – Саркастичный смешок отдавал изрядной долей горечи и яда. Я аж скривился, недовольно поморщившись. – Ан нет, неправильная какая-то любовь оказалась! Опасность для неё – чую. Боль её – чувствую. Мысли – читаю, настроение узнать – никаких проблем! Но… Нет любви. Ревности нет. Ничего нет… – Кейн поднял на меня какой-то больной, лихорадочно блестящий и почти безумный взгляд. – А знаешь, Рат… Я правда, наверное, сошёл с ума…
– Эта новость давно уже не актуальна… – задумчиво протянул я, отмечая дрожь, время от времени пробегающую по телу некроманта.
А также напряжение, резкие, заполошные движения, порывистость и… упрямство. Как я мог забыть об этой милой черте характера, присущей нашей расе?! Именно из-за него, сидящего передо мной нелюдя, меня выворачивало чуть ли не наизнанку. Именно оно не давало ему сделать то, что говорили инстинкты. Глупое, никому не нужное упрямство. И что делать с таким подарком судьбы, я даже не представляю!
Нет, я знаю, что в идеале стоило бы сделать. Но, во-первых, не то место, во-вторых, не то время, а в-третьих, не тот нелюдь. Принудить-то своего почти родственника я смогу, благо сил, дури и знаний хватит. А вот отдача и последствия могут стать последним, что я вообще увижу и узнаю за свою жизнь.
С улицы послышались радостные крики детворы, вздохи удивления, потянуло магией. Совсем немного, почти незаметно пройдясь в лёгкой ласке по напряжённым инстинктам и нервам. Глянув через плечо, я с удивлением заметил, как на пятачке земли, где раньше так упоённо гоняли незадачливых взломщиков, собирается небольшая толпа. А в центре свободного пространства стоит та самая девчонка в свободных шароварах и жилетке на голое тело. Разноцветные волосы собраны в длинную косу, отброшенную за спину. На лице с тонкими, приятными чертами мягкая улыбка. И, словно почувствовав моё внимание, она едва заметно качнула головой, приглашая присоединиться к зрителям.
– Да, новость о том, что у тебя с мозгами не всё в порядке, давно уже перестала быть новостью, – хмыкнул я, спрыгнув с подоконника, и, подхватив куртку, направился к двери. – Но думаю, прогулка в моей очаровательной и обаятельной компании с обязательным злоупотреблением крепкими алкогольными напитками в конце концов поможет тебе снять лишнее напряжение и убедиться в том, что ты не более безумен, чем обычно. А что касается той милой девушки… Ты меня прости, Кейн, но ты идиот. И нет, пояснять не буду. Скажу только: когда у тебя сдохнет в муках твой чёртов детский максимализм и ты наконец примешь себя таким, какой ты есть, тогда и сам всё поймёшь. И клянусь своей сокровищницей, я в этот день напьюсь до синих чертей и троллей в балетной пачке!
– Сволочь ты, Нейратулечка… – Шизофреник взлохматил волосы, но всё-таки пошёл следом за мной, засунув руки в карманы брюк и ворча себе под нос что-то о моём скверном характере и пренебрежении к ближнему своему.
– А с вами по-другому не выживешь! – Махнув рукой хозяину этого заведения, я галантно не стал уступать дорогу компании наёмников и первым оказался на улице, повернув в нужную сторону. Цирковой шатёр не увидел бы только слепой, а уж не найти дорогу, ведущую к заднему двору гостиницы, было бы совсем уж смешно. У меня, конечно, бывают приступы склероза, но не до такой же степени! – И прекращай коверкать моё имя, изверг!
– Как скажешь… – покаянно вздохнул Кейн, вышагивающий рядом, и, помолчав немного, мстительно произнёс: – Нейратик!
– Тьфу на тебя, окаянный, – возвёл я глаза к небу, спокойно пройдя сквозь охранный контур и миновав двух высоченных и устрашающих даже на первый взгляд мужиков, присматривающих за порядком.
Вокруг нетерпеливо топталась малышня, переговаривались их родители. Кейн недовольно сопел, но пока хранил молчание. И безропотно уселся вместе со мной прямо на землю, оказавшись почти в первых рядах немногочисленных зрителей. Он, кажется, даже жаждал что-то мне сказать на тему маразма и внезапного падения в детство. Вот только, открыв рот для очередной ехидной подколки, не смог произнести ни слова.
Девушка-циркачка, заметившая нас, дёрнула уголками губ и хлопнула в ладоши, привлекая внимание и прося тишины. Чтобы дать знак пристроившимся где-то под навесом музыкантам. Тонкие звуки скрипки, певшей о страсти и воле. Гулкий гром барабанов, возвещавших о борьбе и силе. Мягкий, мелодичный перезвон бубенцов на широком шарфе, обмотанном поверх стройных бёдер, как напоминание о женственности, о красоте, о хрупкости. Изящные ладони взметнулись вверх, очерчивая невидимый нам круг. Девушка закрыла глаза, улыбнувшись чуть насмешливее. Отвела ногу в сторону, припав на одно колено. Склонила голову, подавшись вперёд всем корпусом и вслушиваясь в изменчивый ритм музыки, то ускоряющей свой бег, то, наоборот, тянущей ноту за нотой. Я аж дыхание задержал от напряжённости момента… И всё равно пропустил.
Пропустил момент, когда застывшая ледяным изваянием фигура вдруг взорвалась стремительными, яростными, но изящными движениями. Росчерком ступни она обрисовала небольшой полукруг, крутанувшись на месте. Широкие концы шарфа взметнулись. Кулаки разжались, подбрасывая вверх серебристо-белую пыльцу, окутавшую ладную фигурку облаком тумана. Лучи заходящего солнца преломлялись на гранях особо крупных частиц, превращаясь в невообразимую игру света и тени. Мне чудилось, что за её спиной распахнулись огромные огненные крылья. А может, и не мне одному, судя по удивлённому выдоху. Кейн непроизвольно наклонился вперёд, слишком пристально разглядывая то, что происходило на импровизированной сцене.
Прогиб в спине, ловкий и быстрый. Взмах руки, плавный и осторожный. Мах ногой, агрессивный и почти невидимый. Покачивание бёдер, рисующее замысловатые фигуры, небольшие па и пируэты. Акробатические ужимки и неожиданные взлёты и падения. Раз за разом вслед взметалась ещё одна и ещё горсть пыльцы. Раз за разом по светлой, чуть тронутой загаром коже пробегали языки пламени (или света?), складываясь в легко узнаваемый силуэт… И мгновенно растворялись в новом движении танца. То раздражающе быстром и скомканном, то чересчур медленном и дразняще скользящем.
– Это не пыльца… – Горячий шёпот отвлёк меня от созерцания очередного совершенно невозможного для человека прогиба в спине.
Девчонка чуть не упала на землю, лишь в каких-то сантиметрах застыв над примятой травой. Шальные разноцветные глаза сверкнули колдовским огнём. Девушка прикоснулась указательным пальцем к губам, едва заметно качнула головой и продолжила свой зажигательный танец.
– Это магия, – всё не унимался мой любимый шизофреник, прижавшись ко мне так, что, будь я другого пола, немедленно врезал бы ему по лицу за прилюдное домогательство.
Но пол у нас с ним одинаковый, а родственная связь исключает любые инсинуации. И пока я не зажал его рот рукой, не отрываясь от представления, этот упырь потасканной наружности всё что-то бубнил мне в ухо.
