– Кристиан, посуди сам, я знаю тебя всего ничего, и мне еще предстоит узнать так много. Сегодня я слишком много выпила, я голодна, устала и хочу спать. Я должна обдумать твое предложение точно так же, как обдумывала тот контракт, который ты мне дал. А тогда… – Тут она делает паузу и выпячивает губы. – Тогда это было далеко не самое романтичное предложение.
В моей груди шевелится надежда.
– Как всегда, справедливое возражение, мисс Стил. Значит, «нет» не прозвучало?
Она вздыхает.
– Нет, мистер Грей, это не «нет», но и не «да». Вы делаете это только потому, что испуганы и не доверяете мне.
– Нет, я делаю это, потому что наконец-то встретил ту, с которой хотел бы провести всю свою жизнь. Я никогда не думал, что со мной случится такое.
И это правда, Ана.
Я люблю тебя.
– Можно я подумаю над этим… пожалуйста? И обдумаю все остальное, что происходило сегодня? Что ты мне недавно сказал? Ты просил терпения и веры. Теперь я возвращаю твою просьбу, Грей. Сейчас они мне нужны.
Вера и терпение.
Я наклоняюсь и поправляю ее прядь волос. Я готов ждать ее ответа целую вечность, если это будет означать, что она не уйдет от меня.
– Что ж, ладно. С этим можно жить. – Наклонившись, быстро целую ее в губы.
Она не отстраняется от меня. Я ненадолго испытываю облегчение.
– Не очень романтично, да?
Она качает головой, у нее мрачный вид.
– Сердечки и цветочки? – спрашиваю я.
Она кивает, и я улыбаюсь.
– Голодная?
– Да.
– Ты ничего не ела?
– Нет, не ела, – беззлобно говорит она и садится на корточки. – Меня выбросили из собственной квартиры, а до этого я стала свидетельницей того, как мой бойфренд интимно общается со своей экс-сабой. Все это отбило у меня аппетит. – Она глядит на меня, упершись кулаками в бока.
Я встаю на ноги, все еще радуясь, что она здесь.
– Давай-ка я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
– Может, я сразу лягу в постель? – Она протягивает мне руку, и я помогаю ей встать.
– Нет, ты должна поесть. Пойдем.
Веду ее к барному табурету, сажаю, а сам заглядываю в холодильник.
– Кристиан, я правда не голодна.
Я игнорирую ее и смотрю на содержимое холодильника.
– Сыр? – предлагаю я.
– Не в такой поздний час.
– Крендели?
– Из холодильника? Нет, – бурчит она.
– Ты не любишь крендели?
– Не в двенадцатом часу ночи, Кристиан. Я пойду в постель. А ты ройся хоть до утра в своем холодильнике. Я устала, день был слишком интересный. Такой, что хотелось бы его поскорее забыть.
Она слезает с табурета, а я нахожу блюдо, приготовленное недавно миссис Джонс.
– Макароны с сыром? – Я держу в руке белый контейнер.
Ана косится на меня.
– Тебе нравятся макароны с сыром? – спрашивает она.
Нравятся? Да я обожаю макароны с сыром.
– Хочешь? – спрашиваю я.
Ее улыбка говорит все, что мне нужно.
Я ставлю контейнер в микроволновку.
– Так ты умеешь пользоваться микроволновкой? – ласково дразнит меня Ана. Она снова вернулась на барный табурет.
– Если еда упакована, я обычно с ней справляюсь. У меня проблемы с настоящими продуктами.
Я стелю на стойку салфетки, ставлю тарелки, кладу столовые приборы.
– Очень поздно, – говорит Ана.
– Не ходи завтра на работу.
– Мне надо там быть. Завтра мой босс отправляется в Нью-Йорк.
– Ты хочешь поехать туда в эти выходные?
– Я смотрела прогноз погоды; похоже, там будут дожди, – говорит она.
– Так что ты хочешь делать?
Микроволновка писком извещает, что наш ужин разогрелся.
– Сейчас я просто хочу прожить спокойно завтрашний день. Вся эта суета… утомительна.
Взяв прихватку, я вынимаю горячий контейнер из микроволновки и ставлю на столешницу. Пахнет восхитительно, и я доволен, что ко мне вернулся аппетит. Ана раскладывает макароны по тарелкам. Сажусь рядом с ней.
Это замечательно, что она все еще со мной, несмотря на все, что я ей сказал. Она такая… сильная. Она никогда не разочаровывает меня. Даже столкнувшись с Лейлой, она ее успокаивала.
Она ужинает, я тоже. Все точно так, как мне нра-вится.
– Прости, что так получилось с Лейлой.
– Почему ты извиняешься?
– Представляю, какой это был для тебя шок, когда ты увидела ее в своей квартире. А ведь Тейлор проверял ее перед этим. Он очень огорчен.
– Я не виню Тейлора.
– Я тоже. Он искал тебя весь вечер.
– Правда? Почему?
– Я не знал, где ты. Ведь ты оставила сумочку и телефон в машине. Я не мог тебя отыскать. Где ты была?
– Мы с Итаном пошли в бар на другой стороне улицы. Оттуда я наблюдала за происходящим.
– Понятно.
– Так что же ты делал с Лейлой в квартире?
– Ты действительно хочешь это знать? – спраши-ваю я.
– Да, – отвечает она, но по ее тону мне кажется, что она в этом не уверена. Я колеблюсь, но она снова глядит на меня, и я должен быть с ней честным. – Мы поговорили, и я искупал ее. И я одел ее в твою одежду. Наде-юсь, ты не возражаешь. Но она была такая грязная.
Ана молчит и отворачивается от меня. У меня пропадает аппетит.
Черт. Не надо было ей говорить.
– Это было все, что я мог сделать, Ана, – объясняю я.
– Ты все-таки испытываешь к ней что-то?
– Нет! – Я закрываю глаза и вижу Лейлу, печальную и изможденную. – Тяжело видеть ее такую – раздавленную, не похожую на себя. Я забочусь о ней, как один человек о другом. – Я прогоняю неприятные воспоминания и обращаюсь к Ане: – Ана, посмотри на меня.
Она глядит на свою нетронутую тарелку.
– Ана.
– Что? – шепчет она.
– Не надо. Это ничего не значит. Я как будто ухаживал за ребенком, за бедным, больным ребенком.
Она закрывает глаза, и в какой-то ужасный момент мне кажется, что она готова расплакаться.
– Ана?
Она встает, несет тарелку к раковине и счищает ее содержимое в ведро.
– Ана, пожалуйста.
– Перестань, Кристиан! Что ты заладил «Ана, пожалуйста»? – кричит она в отчаянии и плачет. – Сегодня я наглоталась достаточно всего этого дерьма. Я иду спать. Я устала, телом и душой. Оставь меня в покое.
