Наконец она соскакивает с моих коленей.
– Торт будет готов через полчаса.
– Жду с нетерпением. Пахло восхитительно, даже вызывало в моей памяти какие-то воспоминания, когда ты его пекла. – Она наклоняется и нежно целует меня в уголок губ.
Я гляжу ей вслед, когда она выходит из моего кабинета, застегиваю «молнию» на джинсах и чувствую себя… выше ростом. Кручусь в кресле и смотрю в окно. Сейчас начало вечера, солнце светит, но уже клонится в сторону Саунда. Внизу, на улицах, легли тени, там уже сумерки, а здесь, наверху, все еще залито золотистым светом. Может, поэтому я и живу здесь. Чтобы у меня было больше света. Еще маленьким мальчиком я стремился к свету. Но только одна удивительная девушка помогла мне это понять. Ана – мой путеводный огонек.
Я ее потерянный мальчик, который теперь нашелся.
Ана стоит, держа в руках шоколадный торт, украшенный одной мерцающей свечой.
Она поет «С днем рожденья тебя» своим милым, мелодичным голосом, и я понимаю, что никогда не слышал ее пения.
Оно прекрасно.
Я задуваю свечу, закрываю глаза и загадываю желание.
Я хочу, чтобы Ана всегда любила меня. И никогда не бросила.
– Я загадал желание, – сообщаю я.
– Глазурь еще не совсем застыла. Я надеюсь, что торт тебе понравится.
– Анастейша, дай мне скорее попробовать его.
Она отрезает нам по ломтику и подает мне на тарелочке вместе с вилкой.
Вот, пожалуйста.
Вкус божественный. Глазурь сладкая, бисквит влажный, а начинка… Мммм…
– Вот почему я хочу на тебе жениться.
Она хихикает – кажется, с облегчением – и смотрит, как я поглощаю мою порцию.
Ана тихо сидит рядом со мной. Мы едем в Бельвью к моим родителям. Она смотрит в окно, но иногда поглядывает на меня. Она выглядит изумительно, ей к лицу изумрудно-зеленый цвет.
Дорога сегодня вечером свободна, и «R8» быстро мчится по «Мосту 520». Приблизительно на половине пути Ана поворачивается ко мне:
– Сегодня днем я обнаружила на банковской карточке лишние пятьдесят тысяч долларов.
– И что?
– Ты не…
– Ана, ты согласилась стать моей женой. Пожалуйста. Давай не будем спорить из-за этого.
Она тяжело вздыхает и какое-то время молчит, когда мы едем над розовыми и темными водами озера Вашингтон.
– Ладно, – говорит она. – Спасибо.
– Я от всего сердца. – Я с облегчением вздыхаю.
Вот видишь, Ана, это было не так трудно, пра-вда?
В понедельник я разберусь с твоими студенческими кредитами.
– Ты готова предстать перед моей семьей?
Я выключаю зажигание «Ауди». Мы стоим возле дома родителей.
– Да. Ты собираешься сказать им?
– Конечно. Мне не терпится увидеть их реакцию.
Меня переполняет восторг. Я вылезаю и открываю перед Аной дверцу. С залива дует прохладный ветерок, и она кутается в шаль. Беру ее за руку, и мы идем к парадной двери. Подъездная дорога полна машин, включая пикап Элиота. Вечеринка будет грандиознее, чем я думал.
Каррик открывает перед нами дверь, прежде чем я успеваю постучать.
– Кристиан, привет! С днем рождения, сын. – Он берет меня за руку и, к моему удивлению, крепко обнимает.
Такого еще не бывало.
– Э-э… спасибо, папа.
– Ана, как приятно видеть тебя снова!
Он нежно и быстро обнимает Ану, и мы входим следом за ним в дом. Слышится громкий стук каблуков, и я ожидаю увидеть бегущую по коридору сестрицу, но это Кэтрин Кавана. Кажется, она в бешенстве.
– Эй, вы! Я хочу поговорить с вами, – рычит она.
Ана вопросительно глядит на меня, и я пожимаю плечами. Я не представляю, что так рассердило Кавану, но мы идем следом за ней в пустую столовую. Она закрывает дверь и поворачивается к Ане.
– Что это за хрень? – шипит она и машет перед ее носом листком бумаги.
Ана берет у нее листок и читает. Но почти сразу белеет и смотрит на меня испуганными глазами.
В чем дело?
Ана встает между мной и Кэтрин.
– Что такое? – спрашиваю я, начиная беспокоиться.
Ана игнорирует меня и обращается к Каване:
– Кейт! Тебя это никак не касается. Это не твое дело.
Кэтрин удивлена ее реакцией.
Блин, о чем они говорят?
– Ана, что это?
– Кристиан, пожалуйста, выйди, – просит Ана.
– Нет. Покажи мне. – Я протягиваю руку, и она неохотно отдает мне бумажку.
Это ее ответ на контракт. По электронной почте.
Блин.
– Что он сделал с тобой? – спрашивает Кэтрин, игнорируя меня.
– Кейт, это тебя не касается. – В голосе Аны слышится отчаяние.
– Где ты это взяла? – спрашиваю я.
Кавана краснеет.
– Не имеет значения. – Но я смотрю на нее, и она торопливо объясняет: – Листок лежал в кармане пиджака – как я догадываюсь, твоего – который я обнаружила на двери спальни Аны. – Она грозно смотрит на меня, готовая к сражению.
– Ты говорила кому-нибудь об этом? – спрашиваю я.
– Нет. Конечно, нет, – рычит Кейт.
У нее еще хватает наглости изображать из себя обиженную.
Хорошо. Я иду к камину, беру зажигалку из маленькой фарфоровой чаши, стоящей на каминной полке, поджигаю угол распечатки, и она плавно летит на решетку и там сгорает. Обе подружки смотрят на меня.
Когда от листка остается пепел, я снова поворачиваюсь к ним.
– Даже Элиоту? – спрашивает Ана.
– Никому, – категорически заявляет Кейт. Теперь она выглядит чуточку озадаченной. – Ана, я просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке.
Я возмущенно закатываю глаза, благо они меня не видят.
– У меня все хорошо, Кейт. Более чем. У нас с Кристианом все замечательно – а это дело прошлое. Пожалуйста, забудь, – умоляющим голосом говорит Ана.
– Забыть? – удивляется она. – Разве можно это забыть? Что он сделал с тобой?
– Кейт, он ничего мне не сделал. Честное слово – все в порядке.
– Правда? – спрашивает она.
Блин, да что же ты привязалась?
Я обнимаю Ану за плечи и гляжу на Кэтрин, пытаясь, возможно, безуспешно убрать с моего лица враждебность.
– Кэтрин, Ана дала согласие стать моей женой.
– Женой! – пищит Кейт и недоверчиво таращит глаза.
