– Моя работа сделана, – объявляет Франко, хлопнув в ладоши.
Пора бы ему уматывать.
– Спасибо, Франко, – говорю я и пытаюсь выпроводить его из комнаты.
Франко изворачивается, обнимает по-медвежьи Ану и с театральным драматизмом целует ее в обе щеки. – Никому, кроме меня, не позволяй себя стричь, bellissima Ана!
Я злобно гляжу на него. Наконец он отпускает Ану.
– Мистер Грей, она настоящая жемчужина.
Без тебя знаю.
– Вот. – Я вручаю ему триста долларов. – Спасибо за то, что вы пришли по первому зову.
– Это было удовольствие. Истинное удовольствие.
Он трясет мне руку. Тут появляется Тейлор и уводит его в холл.
Слава богу.
Ана стоит там, где я ее оставил.
– Как хорошо, что ты оставила длинные волосы. – Я трогаю пальцами прядь и шепчу: – Такие мягкие волосы.
Она смотрит на меня настороженно.
– Ты все еще злишься на меня? – спрашиваю я.
Она кивает.
Ох, Ана.
– Что же именно тебя рассердило?
Она закатывает глаза… а мне приходит на ум тот миг в ее спальне в Ванкувере, когда она сделала ту же самую ошибку. Но это было давным-давно, вскоре после нашего знакомства. Я уверен, что теперь она не позволит мне отшлепать ее прямо тут. Хотя мне и хочется. Да. Мне очень хочется.
– Тебе перечислить весь список? – спрашивает она.
– Что, даже список? – Я удивлен.
– Да, длинный список.
– Может, обсудим его в постели? – Мысль о том, что мне хочется отшлепать Ану, проникла мне прямо в чресла.
– Нет.
– Тогда за ланчем. Я хочу есть и еще кое-чего.
– Я не позволю сбить себя с толку. Хоть ты и не эксперт, а настоящий сексперт в постели.
Сексперт!
Анастейша, ты мне льстишь.
И мне это нравится.
– Что сердит вас особенно сильно, мисс Стил? Выкладывайте начистоту. – Я уже потерял нить разговора.
– Что меня сердит? – шипит она. – Ну, во-первых, твое грубое вторжение в мои личные дела, то, что ты привез меня в салон, где работает твоя бывшая любовница и где наводили блеск все твои брюнетки; на улице ты обращался со мной словно с шестилетней девочкой. – Она выпалила залпом список моих прегрешений. Я снова почувствовал себя непослушным первоклассником. – И что хуже всего, ты позволяешь твоей миссис Робинсон прикасаться к тебе!
Она не прикасалась ко мне! Господи.
– Правда, целый список. Но только я еще раз объясняю: она не моя миссис Робинсон.
– Она может прикасаться к тебе, – подчеркивает она, и ее голос дрожит от обиды.
– Она знает, где можно.
– Как это понять?
– У нас с тобой нет никаких правил. Я никогда еще не занимался сексом без правил, и я никогда не знаю, где ты прикоснешься ко мне. От этого я нервничаю. – Она непредсказуемая. Еще она должна понять, что ее прикосновения обезоруживают меня. – Твое прикосновение совершенно… Ну… просто оно означает больше… намного больше.
Ты не должна прикасаться ко мне, Ана. Пожалуйста, прими это и смирись.
Она делает шаг ко мне и протягивает руку.
Нет. Тьма сжимает мои ребра.
– Жесткий предел, – шепчу я и пячусь назад.
Она не может скрыть разочарования.
– Вот если бы ты не мог дотронуться до меня, что бы ты испытывал?
– Пустоту и обездоленность.
У нее опускаются плечи, она качает головой, но все же покорно улыбается.
– Когда-нибудь ты непременно должен мне объяснить, почему у тебя существует такой жесткий предел.
– Когда-нибудь, – отвечаю я и выбрасываю из головы воспоминание о горящей сигарете.
– Итак, вернемся к твоему перечню обвинений. Что я вторгаюсь в твою частную жизнь. Это из-за того, что я знаю номер твоего банковского счета?
– Да, это возмутительно.
– Я проверяю всех своих сабмиссив. Я покажу тебе. – Я иду в мой кабинет, она за мной. Я не уверен, правильно ли поступаю. Но все же достаю из картотечного шкафа пластиковую папку и протягиваю ей. Ана видит свое имя и сердито глядит на меня.
– Вот, можешь забрать себе, – говорю я.
– Ну спасибо, – фыркает она и начинает просматривать содержимое папки.
– Так ты знал, что я работала в «Клэйтоне»?
– Да.
– Значит, это не было случайным совпадением. Ты не проезжал случайно мимо?
Признавайся, Грей.
– Нет.
– Как все это мерзко. Ты хоть понимаешь?
– Не вижу ничего плохого. Я должен соблюдать осторожность.
– Но ведь это вторжение в частную жизнь.
– Я не злоупотребляю такой информацией. Анастейша, ее может добыть любой человек. Она нужна мне для контроля. Я всегда так поступаю и поступал.
– Нет, злоупотребляешь. Ты положил на мой счет двадцать четыре тысячи долларов против моей воли.
– Я уже объяснял тебе. Эти деньги Тейлор выручил за твой автомобиль. Да, согласен, трудно в это поверить, но факт остается фактом.
– Но ведь «Ауди»…
– Анастейша, ты хоть приблизительно представляешь, сколько я зарабатываю?
– Зачем это мне? Кристиан, меня не интересует состояние твоего банковского счета.
– Я знаю. Это одна из твоих черт, которые я люблю. Анастейша, я зарабатываю в час приблизительно сто тысяч долларов.
Ее губы складываются в букву «о».
Она внезапно умолкает.
– Двадцать четыре тысячи долларов для меня – так, тьфу… Машина, книги, наряды – все это мелочи.
– Вот ты на моем месте, как бы ты себя чувствовал… если бы на тебя обрушились такие щедроты? – спрашивает она.
Это не имеет значения. Мы говорим о ней, не обо мне.
– Не знаю. – Я пожимаю плечами, потому что вопрос просто нелепый.
Она вздыхает, словно ей приходится объяснять простаку сложное математическое уравнение.
– Не очень приятное чувство. Да, ты великодушный и щедрый, но мне от этого некомфортно. Я часто говорила тебе об этом.
– Анастейша, я готов подарить тебе весь мир.
– Мне нужен только ты сам, Кристиан. Без всяких доплат и добавок.
– Они входят в сделку как часть меня самого?
Она качает головой, кажется, с огорчением.
– Мы будем когда-нибудь есть? – спрашивает она, меняя тему.
