– Вы хорошо играете, мисс Стил. Признаться, я удивлен. Почему вы не попали по черному шару?
Она надувает губы, потом с вызовом хватает белый шар и, наклонившись над столом, прицеливается. Обхожу вокруг стола, встаю сзади и кладу ладонь на ее правое бедро. Она напрягается, а я все вожу пальцами по бедру до ягодиц и обратно, слегка дразня.
– Я промажу, если ты будешь меня отвлекать, – жалуется она хриплым голосом.
– Мне плевать, попадешь ты или промажешь, малышка. Мне просто хотелось посмотреть, как ты, полуодетая, наклоняешься над моим бильярдным столом. Ты хоть представляешь, как сексуально ты выглядишь в этот момент?
Она краснеет и пытается ударить по шару. Я ласкаю ее попку, ее прелестную попку, просвечивающую сквозь кружевную ткань.
– Верхняя левая, – говорит она и бьет кием по белому шару.
Я сильно бью по ягодице. Ана вскрикивает. Белый ударяет по черному, а тот отскакивает от борта и катится мимо лузы.
Опять глажу ее попку.
– Ох, по-моему, тебе надо попробовать еще раз, Анастейша. Постарайся сосредоточиться.
Она крутит попкой под моей ладонью, словно просит добавки.
Она возбуждена этой игрой, она ей нравится. Я направляюсь к концу стола, опять кладу черный шар, а белый пускаю по зеленому сукну к ней.
Она хватает шар и снова готовится по нему ударить.
– Эй-эй, – окликаю я. – Подожди.
Не торопитесь, мисс Стил.
Я возвращаюсь и опять встаю позади нее, но на этот раз глажу ее левое бедро и попку.
Ах, какая восхитительная попка.
– Целься, – шепчу я.
Она стонет и кладет голову на стол.
Не сдавайся, Ана.
Она вздыхает и, подняв голову, сдвигается вправо. Я за ней. Она наклоняется над столом, тянется и ударяет по шару. Когда шар летит по сукну, я шлепаю ее снова. Сильно. Черный шар не попадает в лузу.
– О нет! – с досадой восклицает она.
– Еще раз, малышка. Если ты промажешь и на этот раз, я действительно задам тебе жару. – Опять ставлю черный шар, иду назад, встаю позади нее, ласкаю ее чудесную попку, уговариваю: – Ты можешь это сделать.
Она толкает попкой мою руку, и я легонько шлепаю.
– Жаждете, мисс Стил? – спрашиваю я.
Она лишь стонет в ответ.
– Что ж, давай избавимся вот от этого. – Я спускаю вниз ее трусики, снимаю их совсем и бросаю на джинсы. Встаю возле нее на колени и нежно целую каждую ягодицу.
– Бей, детка.
Она возбуждена, у нее дрожат руки, она берет белый шар, нацеливается, бьет, но из-за нетерпения мажет. Тогда она щурится, ждет моего шлепка, но вместо этого я наклоняюсь над ней и прижимаю к зеленому покрытию. Забираю из ее руки кий и откладываю в сторону.
Он больше не нужен.
– Ты промазала, – шепчу я ей на ушко. – Положи ладони на стол.
Моя эрекция уже рвется из ширинки.
– Хорошо. Сейчас я отшлепаю тебя, и в следующий раз ты, может, не будешь так делать.
Для удобства встаю сбоку от нее. Она стонет и закрывает глаза; она шумно дышит. Одной ладонью я ласкаю ее попку, другой рукой держу за волосы.
– Раздвинь ноги, – говорю я и вынимаю из заднего кармана линейку.
Ана не слушается. Тогда я сильно бью ее линейкой! Звук удара получается громким, она ахает, но ничего не говорит, и я бью ее опять.
– Ноги, – приказываю я.
Она раздвигает ноги. Линейка бьет опять. Она закрывает глаза и терпит боль, но не просит меня остановиться.
Ох, малышка.
Я бью ее еще и еще, и она стонет. Ее кожа розовеет от ударов линейки, а джинсы становятся невозможно тесными. Я бью ее, бью. И растворяюсь. Растворяюсь в ней. Ана владеет мной. Она делает это ради меня. И я люблю ее. Я люблю ее.
– Стоп, – говорит она.
Я немедленно роняю линейку и отпускаю Ану.
– Хватит? – спрашиваю я.
– Да.
– Теперь я хочу трахнуть тебя, – шепчу я хриплым голосом.
– Да, – молит она.
Ана тоже хочет этого.
Ее попка стала ярко-розовой, воздух с шумом вырывается из легких.
Я расстегиваю ширинку, давая простор моему орлу, вкладываю внутрь Аны два пальца и вожу ими по кругу, наслаждаясь ее готовностью принять меня.
Быстро надеваю резинку, встаю позади Аны и медленно вхожу в нее. О да. Вне всяких сомнений, это мое самое любимое место на свете.
Я крепко держу ее за бедра, выхожу из нее и врываюсь резко, словно нанося удар. Она вскрикивает.
– Еще? – спрашиваю я.
– Да… – задыхаясь, говорит она. – Все хорошо. Освобождайся… возьми меня с собой.
Ох, Ана, с удовольствием.
Я еще раз резко врываюсь в нее, потом перехожу на медленный, но брутальный, карающий ритм, входя в нее еще, и еще, и еще. Она стонет и кричит, а я наслаждаюсь ею. Каждым дюймом моей Аны.
Внутри ее все начинает пульсировать, она уже на грани, и я ускоряю ритм, слушаю ее крики. И она взрывается вокруг меня, крича и унося меня с собой. Я тоже кричу ее имя и изливаю в нее свою душу.
Тяжело дыша, наваливаюсь на нее. Меня переполняет благодарность. Я люблю ее. Я хочу ее. Всегда.
Я обнимаю ее, и мы сползаем на пол. Прижимаю ее к своей груди. Я ни за что не отпущу ее от меня. Никогда.
– Спасибо, малышка, – шепчу я, покрывая ее лицо нежными, как пух, поцелуями.
Она открывает глаза и улыбается сонной, сытой улыбкой.
– Твоя щека покраснела от сукна, – бормочу я и нежно тру ее лицо.
Как и твоя попка, малышка.
Она улыбается еще шире.
– Как тебе такое? – спрашиваю я.
– Потрясающе, – отвечает она. – Я люблю, когда грубо, Кристиан; люблю, когда нежно, тоже. Я люблю все, что связано с тобой.
Я закрываю глаза и восхищаюсь этой прекрасной девушкой, которую держу в объятиях.
– Ты никогда не разочаровываешь, Ана. Ты красивая, яркая, умная, забавная, сексуальная, и я каждый день благодарю божественное провидение, что брать интервью пришла ко мне ты, а не Кэтрин Кавана. – Я целую ее волосы. Она зевает, вызвав мою улыбку. – Я замучил тебя. – Пойдем. Тебя ждут ванна и постель.
Я встаю на ноги сам и ставлю ее.
– Хочешь, я понесу тебя на руках?
Она качает головой.
– Прости, но тебе надо одеться – неизвестно, на кого мы наткнемся в коридоре.
В ванной открываю кран и щедро лью в воду ароматическое масло.
