Встаю, потягиваюсь и иду в спальню.
Аны там нет.
Нет ее и в гостиной. Я мчусь наверх в комнату саб, но там пусто. Блин.
Где она может быть? В библиотеке?
Я бегу вниз по лестнице.
Она спит, свернувшись в клубочек, в одном из библиотечных кресел. Она одета в бледно-розовый атлас, волосы упали на грудь. На коленях раскрытая книга. «Ребекка» Дафны Дюморье.
Я улыбаюсь. Семья моего деда Теодора приехала из Корнуолла, значит, они земляки Дафны Дюморье.
Я беру Ану на руки.
– Эй, я тебя обыскался, а ты тут спишь.
Прижимаюсь губами к ее волосам, она обнимает меня за шею и бормочет что-то невнятное. Я несу ее в спальню и укладываю в постель.
– Спи, малышка. – Я нежно целую ее в лоб и иду в ванную.
Я хочу смыть с себя весь этот день.
Вторник, 14 июня 2011 г.
Внезапно просыпаюсь; сердце учащенно колотится, тревожное чувство сдавливает грудь. Я лежу голый возле Аны, и она крепко спит. Как же я завидую ее способности спать. На столике все еще горит ночник, на часах – 1:45. Мне никак не удается стряхнуть с себя беспокойство.
Лейла?
Я бегу к шкафу и натягиваю штаны и майку. Вернувшись в спальню, заглядываю под кровать. Балконная дверь заперта. Я торопливо иду по коридору в кабинет Тейлора. Дверь открыта; стучу и заглядываю внутрь. Райан встает и с удивлением смотрит на меня.
– Добрый вечер, сэр.
– Привет, Райан. Все в порядке?
– Да, сэр. Все спокойно.
– Там ничего?.. – Я показываю на мониторы видео-наблюдения.
– Ничего, сэр. Опасности нет. Рейнолдс только что все обошел.
– Хорошо. Спасибо.
– Всегда к вашим услугам, сэр.
Я закрываю дверь и иду на кухню выпить воды. Гляжу через гостиную на окна, на темноту за ними. Делаю глоток.
Где же ты, Лейла?
Я вижу ее мысленным взором. Вот она склонила голову. Хочет меня. Ждет. Стоит на коленях в игровой комнате, спит в своей комнате, стоит на коленях возле стола, когда я работаю в кабинете. А теперь, вероятно, бродит по улицам Сиэтла, замерзшая, одинокая, сумасшедшая.
Может, мне тревожно оттого, что Ана согласилась у меня жить.
Я не могу защитить ее. Но она и не хочет этого.
Я качаю головой. Да, с Анастейшей мне нелегко.
Очень нелегко.
Добро пожаловать на территорию любви. Слова Флинна не выходят у меня из головы. Так вот как тут все. Непонятно, восхитительно, утомительно.
Иду к своему великолепному роялю и тихонько опускаю верхнюю крышку, чтобы прикрыть струны. Не хочу будить Ану. Сажусь и гляжу на клавиатуру. Я не музицировал целую вечность. Кладу пальцы на клавиши и начинаю играть. Комнату наполняет ноктюрн Шопена си-бемоль минор. Я погружаюсь в эту полную меланхолии музыку, и она утешает мою душу.
Боковым зрением замечаю какое-то движение. Оно отвлекает меня. Ана стоит в тени, на ней бледно-розовый атласный халат. В глазах отражаются огоньки от светильника в коридоре. Я продолжаю играть. Она идет ко мне, изумительная дива, сошедшая с серебристого экрана.
Когда она подходит ко мне, я убираю руки с клавиш. Мне хочется до нее дотронуться.
– Почему ты остановился? Было так красиво, – говорит она.
– Ты хоть представляешь, как ты желанна мне сейчас?
– Пойдем в постель, – зовет она.
Я протягиваю ей руку, а когда она берет ее, тяну ее к себе на колени и обнимаю, целую ее шею, провожу губами по нежному горлу. Она дрожит в моих объятиях.
– Почему мы воюем? – шепчу я, покусывая зубами ее мочку уха.
– Потому что в спорах мы познаем друг друга. А ты упрямый, капризный, тяжелый и вздорный. – Она поднимает кверху подбородок, чтобы мне было легче добираться до ее шеи. Я тихонько улыбаюсь и вожу носом по ее горлу.
Непростая она.
– Да, я такой, мисс Стил. Удивляюсь, как вы меня терпите? – Я прикусываю ее мочку зубами.
– М-м-м-м… – Она блаженно стонет.
– Это всегда так? – шепчу я, чувствуя губами ее нежную кожу.
Нет, я никогда не смогу насытиться ею.
– Понятия не имею, – отвечает она, чуть дыша.
– Я тоже. – Я дергаю за пояс, халат распахивается, под ним – тончайшая ночная рубашка. Она липнет к ее телу, подчеркивая каждый его изгиб, каждую ямку. Моя рука скользит по ее груди, соски набухают, твердеют, торчат из-под ткани, когда я вожу вокруг них пальцем. А рука движется вниз, к ее животу, бедрам.
– Ты такая красивая под этой тканью, я вижу всю тебя – даже вот это. – Я осторожно дергаю за растительность на лобке, похожую сквозь ткань на лесистый холмик.
Она судорожно всхлипывает, а я беру в горсть ее волосы и запрокидываю голову. Целую ее, заставляю открыть рот и ласкаю своим языком ее язычок.
Она стонет, ее пальцы гладят мое лицо, щетину на нем, а тело изгибается под моими прикосновениями.
Я осторожно задираю кверху ночную рубашку из нежного атласа, и та дюйм за дюймом открывает длинные ноги и прекрасное тело Аны. Я ласкаю ее голую попку, провожу ногтем большого пальца по нежной коже на внутренней поверхности ляжек.
Я хочу ее. Тут. На рояле.
Резко встаю, удивив Ану, и сажаю ее на рояль. Ее пятки ударяют по клавишам, те отвечают дикой какофонией. Ана испуганно смотрит на меня. Встав перед ней, я беру ее за руки.
– Ложись на спину. – Я помогаю ей лечь на крышку рояля. Тонкая атласная ткань льется сверху по черному лаку на клавиши.
Положив, отпускаю ее руки и стаскиваю с себя майку. Пятки Аны играют стаккато на басах и верхах. Я раздвигаю ей ноги, целую внутреннюю сторону ее правого колена и провожу вверх по ляжке цепочку из поцелуев и нежного покусывания. Ночная рубашка задирается все выше, обнажая тело моей девочки. Ана стонет. Она знает, что я задумал. Она сгибает ноги, и диссонансные звуки клавиш служат диким аккомпанементом для ее прерывистого дыхания.
Я добираюсь до цели: ее клитора. Целую его, наслаждаясь судорогой, которая пронзает тело Аны. Потом тихонько дую на волоски, освобождая пространство для языка. Еще шире раздвигаю ей колени и крепко зажимаю их под мышками. Она моя. Беззащитная. Вся в моей власти. И мне это нравится. Я вожу языком вокруг ее сладкого, чувствительного местечка. Она кричит, а я продолжаю снова, снова, снова, не давая пощады, передышки… не давая облегчения. Приподняв бедра, она корчится подо мной, просит большего.
Я не останавливаюсь.
Я лакомлюсь.
Наконец мое лицо делается мокрым.
