– Ответь мне, – настаиваю я.
Эта мысль постоянно терзала меня. Почему ты не сказала стоп-слово, Ана?
Она опускает голову. Сидит, поникшая. Печальная.
– Не знаю, – шепчет она.
Что?
ЧТО?
Я немею от возмущения. Я жил эти дни в аду, потому что она не сказала стоп-слово. Но прежде чем я пришел в себя, из ее рта посыпались слова. Негромкие, спокойные, словно она говорит их на исповеди, словно ей стыдно:
– Я была не в себе. Я старалась быть такой, какой тебе нужно, старалась перетерпеть боль. Поэтому я просто забыла, – пристыженно прошептала Ана и виновато пожала плечами. – Понимаешь… я забыла.
Какого черта?
– Ты забыла!
Я возмущен. Мы прошли через всю эту нервотрепку, потому что она забыла?
Просто не могу поверить. Я вцепился в край стола, чтобы хоть что-то связывало меня с реальностью, пока я обдумываю эту встревожившую меня информацию.
Напомнил ли я ей тогда стоп-слово? Господи. Не помню. Зато в памяти всплывает письмо, которое она прислала мне в тот первый раз, когда я ее отшлепал.
Тогда она не остановила меня.
Я идиот.
Надо было напомнить ей.
Постой-ка. Она знает, что у нее есть стоп-слова. Я совершенно точно не раз напоминал ей про них.
– Нам не обязательно подписывать контракт, Анастейша. Но мы обсудили границы. И я хочу убедиться, что у нас есть стоп-слова, хорошо?
Она несколько раз моргает, но молчит.
– Ну, назови их! – требую я.
Она колеблется.
– Анастейша, назови мне стоп-слова!
– Желтый.
– А еще?
– Красный.
– Запомни их.
Она поднимает брови с явной насмешкой и собирается что-то возразить.
– Не раскрывайте ваш язвительный ротик, мисс Стил. Или я сейчас поставлю вас на колени и оттрахаю. Понятно?
– Ну, как я могу доверять тебе? Как?
Если она не может быть честной со мной, на что тогда нам надеяться? Она не может сказать мне то, что думает, а я хочу это знать. О каких близких отношениях может тогда идти речь? У меня портится настроение. Когда имеешь дело с людьми, у которых другой стиль жизни, непременно сталкиваешься с такой проблемой. Она просто не понимает этого.
Не надо мне было вообще все начинать.
Официант принес вино, а мы мрачно глядим друг на друга.
Может, мне надо доходчивее объяснить ей мою позицию.
Черт побери, Грей. Избавляйся от негатива.
Да. Теперь это уже не имеет значения. Я попытаюсь наладить такие отношения, какие нравятся ей, если она мне позволит.
Этот назойливый болван слишком долго откупоривает бутылку. Господи. Неужели он пытается нас развлечь? Или просто хочет произвести впечатление на Ану? Наконец официант хлопает пробкой и наливает мне на пробу немного вина. Я делаю глоток. Вину нужно подышать, но в остальном оно сносное.
– Хорошо. – Теперь уходи. Пожалуйста.
Парень наполняет наши бокалы и уходит.
Мы с Аной смотрим друг другу в глаза. Каждый пытается отгадать, что думает визави. Она первая отводит взгляд в сторону и делает большой глоток вина, закрыв глаза, словно собираясь с силами. Когда снова открывает глаза, я вижу в них отчаяние.
– Извини, – шепчет она.
– За что? – Черт побери. Она ставит на мне крест? Нет никакой надежды?
– Что не сказала стоп-слово.
Ох, слава богу! Я думал, что у нас с ней все.
– Мы могли бы избежать всех этих страданий, – бормочу я в ответ и пытаюсь скрыть свое облегчение.
– Выглядишь ты тем не менее хорошо. – В ее голосе я слышу дрожь.
– Внешность обманчива. Мне было очень плохо, Ана. Пять дней я жил во мраке, без солнца. В вечной ночи.
Она еле слышно ахнула.
А что она думала? Как еще я мог себя чувствовать? Она меня бросила, хотя я буквально умолял ее остаться.
– Ты обещала, что никогда не уйдешь от меня, а сама из-за какого-то недоразумения – и сразу за дверь.
– Когда это я обещала тебе, что не уйду?
– Во сне. – Перед тем как мы парили в небе на планере. – Анастейша, это была самая приятная вещь, какую я в жизни слышал. Я так обрадовался.
Она прерывисто вздыхает и тянет руку к своему бокалу. На ее милом личике написано открытое и искреннее сочувствие. Это мой шанс.
Спроси у нее, Грей.
Задай ей всего один вопрос. Я даже не позволял себе думать о нем, потому что опасался ответа. Но мне любопытно. Мне нужно его узнать.
– Ты говорила, что любишь меня, – шепчу я, с трудом выговаривая слова. Ведь сейчас она не сможет сказать мне такие слова. Или сможет? – Что, теперь это в прошлом?
– Нет, Кристиан, нет. – Она опять говорит это, словно на исповеди.
Меня захлестывает волна облегчения, я даже не готов к ней. Но к облегчению примешивается страх. Сочетание сомнительное, потому что я-то знаю, что ей не следует любить монстра.
– Хорошо, – бормочу я в смятении. Сейчас мне совсем не хочется думать об этом, и тут, к моему облегчению, возвращается официант с нашим заказом.
– Ешь, – строго приказываю я. Эту женщину нужно заставлять есть.
Она недовольно смотрит на содержимое тарелки.
– Клянусь богом, Анастейша, если ты не будешь есть, я прямо тут, в ресторане, положу тебя к себе на колени и отшлепаю. И это никак не будет связано с моими сексуальными пристрастиями. Ешь!
– Ладно, я поем. Пожалуйста, уйми зуд в твоей доминантной ладони.
Она пытается шутить – но я не смеюсь. С неохотой берет в руки нож и вилку, но съедает всего один кусочек, закрывает глаза и удовлетворенно облизывает губы. При виде ее языка опять пробуждается реакция моего тела – и без того разогретого поцелуем в переулке.
Черт, только не сейчас! Усилием воли я останавливаю себя. Потом у нас будет время, если она скажет мне «да». Она съедает еще кусочек и еще. Вижу, что она продолжает есть. Я радуюсь, что благодаря еде мы отвлеклись от тяжелой темы. Тоже отрезаю себе кусочек стейка. Неплохой.
Мы молча ужинаем. Глядим друг на друга, но ничего не говорим.
Она не сказала мне, чтобы я отвалил. Это хорошо. Сейчас я смотрю на нее и понимаю, какое удовольствие просто быть с ней рядом. Ладно, я запутался во всевозможных конфликтующих эмоциях… но ведь она здесь. Она со мной, и она ест стейк с картофелем фри. Я полон надежды, что мы сможем реализовать мое предложение. Реакция ее тела на поцелуй в переулке меня обнадежила. Ана все еще хочет меня. Я знаю, что мог бы взять ее там, и она не стала бы меня останавливать.
