Ана. Ступай. Пожалуйста. Я должен решить эту проблему.
– Мисс Стил. Ана. – Тейлор протягивает руку Анастейше.
– Тейлор, – тороплю я.
Без колебаний он подхватывает Ану и выходит из квартиры.
Наконец-то.
С тяжелым вздохом я глажу грязные, спутанные волосы Лейлы. Дверь квартиры закрывается.
Мы остаемся вдвоем.
Я отступаю на шаг назад.
– Вставай.
Лейла неловко поднимается на ноги, но ее глаза по-прежнему опущены.
– Гляди на меня, – шепчу я.
Она медленно поднимает голову. На ее лице боль. Из глаз текут слезы.
– Ох, Лейла, – шепчу я и обнимаю ее.
Блин.
Запах.
От нее воняет нищетой. Так пахнут бездомные, опустившиеся люди.
И я переношусь назад во времени – в Детройт, в маленькую, полутемную квартирку над дешевой лавкой, торгующей спиртным.
Она воняет им.
Его ботинками.
Его немытым телом.
Его убожеством.
К горлу подкатывает тошнота. С ней трудно справиться.
Блин.
Но она этого не замечает. Я держу ее в руках, а она рыдает, рыдает, рыдает. Мой пиджак намокает от ее слез и соплей.
Я держу ее.
Стараюсь не блевануть.
Стараюсь не замечать эту вонь.
Вонь до жути знакомая. Мне ни за что не хочется ее вспоминать.
– Тише, – шепчу я. – Тише.
Она хватает ртом воздух, ее тело содрогается от сухих всхлипываний. Я отпускаю ее.
– Тебе надо помыться.
Взяв Лейлу за руку, я веду ее в спальню Кейт. Там все почти так же, как у Аны: душ, ванна и набор дорогих шампуней и кремов. Закрываю дверь, и мне хочется запереть ее на замок, чтобы не сбежала. Но она стоит, покорная и тихая, и всхлипывает.
– Все нормально, я тут, с тобой, – приговариваю я.
Поворачиваю кран, горячая вода льется в просторную ванну. Выдавливаю под струю немного масла для ванны, и вскоре отвратительная вонь заглушается ароматом лилий.
Лейла дрожит.
– Ты хочешь принять ванну? – спрашиваю я.
Она смотрит на пенистую воду, потом на меня. Кивает.
– Можно снять с тебя плащ?
Она снова кивает. Тогда я двумя пальцами его снимаю. Восстановлению плащ не подлежит. Его надо сразу сжечь.
Вся одежда висит на ней как на вешалке – грязная розовая блузка и обвисшие брюки неопределенного цвета. Они тоже безнадежны. На запястье Лейлы я вижу грязный, разлохматившийся бинт.
– Всю одежду нужно снять. О’кей?
Она кивает.
– Подними руки.
Она послушно выполняет мою команду. Я стаскиваю с нее блузку и стараюсь не показать шок при виде ее тела. Она исхудала, кожа как пергамент да острые кости. Разительный контраст с той, прежней Лейлой. И это ужасно.
Во всем виноват я. Надо было найти ее раньше.
Я снимаю с нее штаны.
– Перешагни через них. – Я подаю ей руку.
Она подчиняется, и я добавляю штаны к куче тряпья.
Ее трясет.
– Эй. Все в порядке. Мы тебе поможем. О’кей?
Она кивает, но остается безучастной.
Я беру ее за руку и развязываю бинт. Его надо было менять, от него воняет гнилью. К горлу снова подкатывает блевотина. Шрам на ее запястье еще не зажил, но выглядит на удивление чистым. Я выбрасываю бинт.
– Тебе надо снять это. – Показываю пальцем на ее грязное нижнее белье. Она смотрит на меня. – Нет. Сама, – говорю я и отворачиваюсь, чтобы дать ей чуточку приватности.
Слышу ее движения, слышу шорох ног на полу ванной. Когда все затихает, я поворачиваюсь к ней. Она стоит голая.
Куда делись ее соблазнительные округлости?
Должно быть, она ничего не ела несколько недель.
Это ужасно.
– Вот. – Я протягиваю ей одну руку, а другой проверяю температуру воды в ванне. Горячая, но не слишком.
– Залезай.
Она медленно опускается в пенную, душистую воду. Снимаю пиджак, закатываю рукава рубашки и сажусь на пол рядом с ванной. Она поворачивает ко мне маленькое, печальное лицо и молчит.
Я беру гель и нейлоновую мочалку, которой, вероятно, пользуется Кавана. Что ж, она обойдется – на полке я замечаю еще одну.
– Руку, – говорю я.
Лейла подает мне руку, и я принимаюсь ее мыть, методично и ласково.
В ее тело въелась грязь. Повсюду. Вероятно, Лейла не мылась много недель.
И как только можно так себя запустить?
– Подними подбородок.
Я скребу ее шею, потом другую руку. Теперь ее кожа чистая и чуть порозовела. Я мою ее живот и спину.
– Ложись.
Она ложится в воду, и я мою ее ноги и ступни.
– Помыть тебе голову?
Она кивает. Я беру шампунь.
Я мыл Лейлу и раньше. Несколько раз. Обычно в награду за послушание в игровой комнате. Это было всегда удовольствием.
Теперь уже нет.
Быстро намыливаю ей волосы и промываю их ручным душем.
Когда я заканчиваю процедуру, Лейла выглядит немного лучше.
Я сажусь на корточки.
– Давно ты не делал этого, – говорит она.
Ее голос тихий и тусклый, без всяких эмоций.
– Я знаю. – Я вытаскиваю затычку, чтобы спустить грязную воду. Встаю и беру большое полотенце. – Поднимайся на ноги.
Лейла встает, я подаю ей руку, чтобы она перешагнула через край ванны. Я закутываю ее в полотенце, беру другое, поменьше, и вытираю голову.
Она пахнет лучше, но, несмотря на душистое масло, в ванной по-прежнему воняет грязная одежда.
– Пойдем. – Я вывожу ее и сажаю на диван в гостиной. – Побудь здесь.
Вернувшись в ванну, я хватаю пиджак и достаю из кармана телефон. Звоню Флинну. Тот немедленно отвечает.
– Кристиан.
– У меня Лейла Уильямс.
– С тобой?
– Да. Она в плохом состоянии.
– Ты в Сиэтле?
– Да. В квартире Аны.
– Выезжаю прямо сейчас.
Диктую адрес Аны и заканчиваю разговор. Забираю одежду и возвращаюсь в гостиную. Лейла сидит там же, где я оставил ее, и глядит в стену.
Я отыскиваю в кухонных ящиках мешок для мусора. Проверяю карманы плаща и брюк. Там ничего нет, кроме использованных одноразовых салфеток. Я засовываю одежду в мешок, завязываю и оставляю возле двери.
