– Почему ты мучаешь меня? – Господи. – Дело не в тебе, Ана. Дело в ней. В настоящий момент она очень больная.
– Но я почувствовала… то, что вас соединяло прежде.
– Что? Нет. – Я тяну к ней руку, а она делает шаг назад, прочь от меня. Ее холодный взгляд оценивает меня, и я не уверен, что ей нравится то, что она видит.
– Ты уходишь?
Моя тревога нарастает, сдавливает мне горло.
Она смотрит в сторону, хмурит лоб, но ничего не говорит.
– Не надо, – шепчу я.
– Кристиан… я…
Она замолкает, и я думаю, что она собирается с духом, чтобы попрощаться со мной. Она уходит. Я знал, что это случится. Но так быстро?
– Нет. Нет! – Я снова стою на краю пропасти.
У меня перехватывает дыхание.
Вот оно, я предсказывал с самого начала, что так случится.
– Я… – лепечет Ана.
Как мне ее остановить? Я обвожу комнату глазами, словно рассчитываю найти какую-то подсказку. Что мне делать?
– Ты не можешь уйти, Ана. Я люблю тебя! – Это моя последняя попытка спасти положение, спасти нас.
– Я тоже люблю тебя, Кристиан, просто…
Меня засасывает водоворот.
Она устала от меня.
Я оттолкнул ее.
Опять.
Мне плохо. Я хватаюсь руками за голову, пытаясь унять пронзающую меня боль. Отчаяние проедает дыру в моей груди и растет, и растет, и растет. Скоро оно меня одолеет.
– Нет… нет!
Найди твое счастливое место.
Мое счастливое место.
Когда это было проще?
Проще носить боль снаружи.
Элена стоит надо мной. В руках держит тонкую трость. На спине горят рубцы. Каждый рубец пульсирует от боли, когда моя кровь бурлит в венах.
Я на коленях. У ее ног.
– Еще, госпожа.
Надо успокоить монстра.
Еще. Госпожа.
Еще.
Найди твое счастливое место, Грей.
Найди себе покой.
Покой. Да.
Нет.
Мощная волна поднимается в моем теле, сокрушая все внутри меня, но потом отступает и уносит с собой страх.
Ты можешь это сделать.
Я падаю на колени.
Я набираю в грудь воздух и кладу ладони на бедра.
Да. Покой.
Я в стране покоя.
Я отдаю себя тебе. Всего. Я твой, делай со мной все, что хочешь.
Что она сделает?
Я гляжу прямо перед собой и понимаю, что она смотрит на меня. Из дальней дали слышу ее голос:
– Кристиан, что ты делаешь?
Я делаю медленный вдох, наполняя легкие. Ты все видишь сама, Ана.
– Кристиан! Что ты делаешь? – Голос уже ближе, громче, пронзительнее.
– Кристиан, посмотри на меня!
Я поднимаю глаза. И жду.
Она красивая. Бледная. Встревоженная.
– Кристиан, пожалуйста, не делай так. Я не хочу.
Ты должна сказать мне, что ты хочешь. Я жду.
– Почему ты так делаешь? Скажи мне, – молит она.
– Что ты хочешь от меня услышать?
Она ахает. Нежный звук пробуждает воспоминания о наших счастливых минутах. Я закрываю в памяти окошко. Прошлого нет, есть лишь настоящее. У нее мокрые щеки. От слез. Она ломает руки.
И внезапно она встает на колени. Передо мной.
Она смотрит мне в глаза. У наружных краев ее радужной оболочки цвет индиго, в середине радужка светлее, цвета летнего неба. Ее зрачки расширены, они очень черные.
– Кристиан, не надо так делать. Никуда я не собираюсь убегать. Сколько раз я говорила тебе, говорила, говорила, что никуда не убегу. Все, что произошло… сильно подействовало на меня. Мне требуется время, чтобы это осмыслить… побыть наедине с собой. Почему ты всегда предполагаешь худшее?
Потому что худшее случается.
Всегда.
– Я хотела сегодня вечером вернуться к себе в квартиру. Ты не давал мне времени… времени просто подумать обо всех переменах, случившихся в моей жизни.
Она хочет быть одна.
Подальше от меня.
– Просто время подумать, – продолжает она. – Мы почти не знаем друг друга, и весь багаж, который ты несешь с собой… мне нужно… мне нужно время на его осмысление. А теперь, когда Лейла… ну… когда она уже не бродит по улицам и угрозы больше нет… я подумала… я подумала…
Что ты подумала, Ана?
– Увидев тебя с Лейлой… – Она закрывает глаза, словно от боли. – Я пережила такой шок. Я как бы заглянула в твою прежнюю жизнь… и… – Она отрывает от меня глаза и глядит на свои колени. – Я поняла, что недостаточно хороша для тебя. Я испугалась, что надоем тебе, и тогда ты уйдешь… а я окажусь в положении Лейлы… стану тенью. Потому что я люблю тебя, Кристиан, и если ты бросишь меня, то словно солнце погаснет. Я останусь во мраке. Я никуда не хочу убегать. Просто я очень боюсь, что это ты бросишь меня…
Она тоже боится тьмы, мрака.
Она не собирается убегать.
Она любит меня.
– Я не понимаю, почему ты находишь меня привлекательной, – шепчет Ана. – Ты… ну… ты это ты… а я… – Она с беспокойством глядит на меня. – Мне просто непонятно. Ты красивый, сексуальный, успешный, добрый, хороший, заботливый, и все такое – а я нет. И я не могу делать те вещи, которые тебе нравятся. Я не могу дать тебе то, что тебе нужно. Разве ты будешь счастлив со мной? Как я смогу тебя удержать? Я никогда не понимала, что ты находишь во мне. А когда увидела тебя с ней, мне все это стало ясно окончательно.
Она вытирает рукой пятнистый и красный от слез нос.
– Ты собираешься стоять на коленях всю ночь? Тогда я тоже буду стоять.
Она сердится на меня?
Она всегда сердится на меня.
– Кристиан, пожалуйста, пожалуйста… говори со мной.
Сейчас у нее мягкие губы. Они всегда мягкие после слез. Темные волосы обрамляют лицо, и у меня перехватывает дыхание от любви.
Можно ли любить ее еще сильнее?
У нее есть все те качества, которые она отрицает у себя. Но больше всего я люблю ее дар сочувствия, сострадания.
Она меня жалеет.
Ана.
– Пожалуйста, – говорит она.
– Я так испугался, – шепчу я. Я и сейчас боюсь. – Когда я увидел, что к дому подошел Итан, я понял, что кто-то пустил тебя в квартиру. Мы с Тейлором выскочили из машины. Мы все поняли. Потом я увидел ее там, с тобой – вооруженную. Наверно, я был еле жив от страха. Тебе кто-то грозил… сбылись мои самые худшие опасения. Я был так зол – на нее, на тебя, на Тейлора, на себя. – У меня до сих пор стоит перед глазами Лейла с оружием. – Я не знал, насколько она переменилась. Не знал, что делать. Не знал, как она будет реагировать на меня. – Я замолкаю, вспомнив, как сдалась Лейла. – А потом она сама дала мне подсказку; она стала такой покорной. Тут я понял, как мне действовать.
