– «Максимы» побросали, устали все, раненых много было.
– Но винтовки и «дегтярёвы» имелись? Могли оказать сопротивление, а вы, как овцы, в плен поплелись.
– Трусы и предатели! – презрительно заметил Зелинский.
– Куда торкнешься? – оправдывался бывший красноармеец. – Не успели оглянуться, следом за мотоциклами броневики и танки. В момент бы искрошили.
– Где же тебя в лагере подкармливали? – спросил Авдеев. – Ряшка сытая.
– Чего там сытая, – оправдывался Колбин. – В неделю раза два пищеблок убирать вызывали. Давали тарелку супа и обрезки ливерной колбасы.
– А если бы сегодня партизаны на вас напали? Тебе что предписывалось делать?
– Уходить с ними в лес, товарищ майор. А там, мол, тебя найдут, скажут, что дальше делать.
– Я тебе не товарищ, – жёстко отрезал Журавлёв, а комиссар Илья Зелинский выкрикнул:
– Люди на фронте жизни своей не щадят, а ты за ливерную колбасу продался. Дерьмо ты, больше никто!
– Я не по своей воле фрицам служить пошёл, – торопливо оправдывался Колбин. – Каждый день кого-нибудь расстреливали, а сколько народу в первую зиму замёрзло! Вызвали как-то нас двоих, привели в комендатуру. Одного сразу расстреляли, а мне говорят: «Вот тебе минута на раздумье. Если не будешь нам помогать, башку продырявим». Простите меня, я же никого не предал.
– Не успел? – усмехнулся Авдеев.
– Не успел, – машинально кивнул пленный. – Но я в отряде честно воевать буду, матерью клянусь.
– Ты уже клятву на верность Родине давал, – тем же презрительным тоном проговорил Зелинский. – Расстрелять, и все дела.
Данилу Колбина расстреляли, а отряд увеличился сразу на семь человек. Кроме опытного лейтенанта Викулова полезным человеком оказался сержант-связной Шамшин. Ещё один пленный служил сапёром, его сразу забрал к себе Фёдор Кондратьев. Матвей Рябов, хорошо знавший здешние места, был назначен вместе с сыном во взвод Николая Мальцева.
Отряд «Застава» снова пополнял свои ряды после тяжёлой зимы.
Сразу после первомайских праздников было осуществлено несколько боевых операций с участием партизанских отрядов «Сталинцы» и «Смерть фашизму». Руководством предлагалось нанести мощный удар, который продемонстрировал бы растущую силу «народных мстителей».
Перечитывая заключительную фразу очередной шифрограммы, майор Журавлёв невольно усмехнулся. Он не любил громких фраз, смотрел на сложившуюся ситуацию трезво и слова о «мощном ударе» воспринял как не более чем политический лозунг.
Лозунг подкрепили приказом о присвоении Фёдору Кондратьеву очередного звания «капитан». Такое же звание получил комиссар Зелинский, в душе рассчитывавший на «майора». Командир отряда «Смерть фашизму» Павел Коробов по ходатайству Журавлёва был награждён орденом Красной Звезды, а трое партизан из его отряда получили медали.
– Ну что же, такое внимание надо оправдывать, – сказал Журавлёв, и в глазах его блестели весёлые огоньки.
То ли шутил, то ли всерьёз говорил – непонятно. Ещё раз провели разведку, первоначальные планы скорректировали и частично изменили. На многое не замахивались, но удары планировались серьёзные. Первого и второго мая решили на рожон не лезть – все немецкие и полицейские гарнизоны были подняты по тревоге. Журавлёв приказал временно отключить рацию – надоели назойливые предписания.
Третьего мая отправилась на задание группа лейтенанта Мальцева, усиленная партизанами из отряда Андрея Зинякова (всего тридцать восемь человек).
Планировалось поджечь бензохранилище. Оно располагалось в семи километрах от небольшого полустанка. Среди сосен на краю леса были закопаны в землю с десяток многотонных резервуаров с бензином и дизельным топливом. Под навесами, хорошо замаскированные, стояли сотни бочек с горючим, смазочными маслами и даже с авиационным керосином.
Когда-то здесь размещался обычный склад. Теперь это была база, срочно включённая в систему подготовки к операции «Цитадель». Здесь накапливалось горючее для заправки техники, которой предстояло двигаться в сторону Курской дуги. Взвод охраны был увеличен вдвое, подходы к базе заминировали. Кроме пулемётов по периметру установили четыре 20-миллиметровых зенитных автомата.
База считалась настолько важным объектом, что к её охране не привлекали полицаев. Чтобы отвлечь внимание советской разведки, в нескольких километрах от базы военнопленные копали ложные капониры для орудий, пехотные траншеи и земляные укрепления.
Отряд из тридцати восьми человек должен был нанести удар в ночное время. Никто ещё не знал, что склад горючего превращён в крупную базу – немцы умели хранить секреты. Со временем разведчики Журавлёва наверняка докопались бы, что представляет собой объект.
Как всегда, не хватило времени. Взрыв склада с горючим не считался главной операцией. Пожар должен был отвлечь внимание от групп подрывников, которые готовились к диверсиям на железной дороге. Пустить под откос пару-тройку эшелонов с бронетехникой, воинскими подразделениями – это будет крепкий и эффективный удар, который ждут от отряда НКВД на Большой земле.
И Мальцев, и Зиняков, опытные офицеры, действовали осторожно. Но никто не ожидал, что склад уже превращён в крупную базу, охрана усилена, а подходы почти полностью заминированы.
Поначалу всё шло, как планировали. Николай Мальцев и Пётр Чепыгин подползли к посту у шлагбаума. Лейтенант перемахнул через мешки с песком и ударом ножа свалил пулемётчика, дежурившего возле «МГ-34». Одновременно с Мальцевым сержант Чепыгин бросился на постового и бесшумно снял его трофейным эсэсовским стилетом.
Выдернул из подсумка три запасных магазина к автомату и замер, прислушиваясь к тишине. Слабый ветерок шевелил верхушки сосен, в просветах между облаками виднелась неполная луна. Подбежали ещё несколько бойцов. Одного из них Николай Мальцев оставил возле пулемёта.
– Прикроешь, если что. Остальные, вперёд.
Тишину вдруг нарушил звонок полевого телефона. Такие неожиданности порой срывают детально разработанные операции. Впрочем, если бы телефон и молчал, у диверсионной группы оставались бы в любом случае считаные минуты, пока их не обнаружат.
Игра в прятки на территории военного склада возможна только в кино. Ночью дежурят несколько постов, а территория освещается слабым светом синих фонарей – достаточно, чтобы разглядеть чужаков, проникших внутрь. Кроме того, в любую минуту могли включить прожекторы.
Неподалёку от ворот находился лёгкий щитовой дом, откуда выскочили унтер-офицер и сопровождавший его солдат. Всё, по-тихому не получится! Автоматные очереди опрокинули на дорожку солдата, а унтер-офицер метнулся в открытые двери, чтобы дать сигнал тревоги и включить прожекторы.
Его догнал один из пограничников, сбил ударом приклада, но к рукоятке сирены тянулся ещё один солдат, находившийся в доме.
– Стой! Не двигайся.
