Ещё не осознавая, что рана смертельная, унтер-офицер хотел крикнуть что-то презрительное своим врагам, но сил не хватило, а в животе разливалась жгучая боль, пронзившая всё тело.
Василий Балакин поднял пулемёт. Бывший путевой обходчик ни разу не стрелял из «МГ-34», но в технике и оружии разбирался неплохо. Остаток ленты он выпустил в конец коридора, откуда вели огонь солдаты комендантского взвода во главе с лейтенантом.
Почти все они были ранены, но продолжали стрелять. Теперь пулемёт добил половину из них, а трое-четверо спрыгнули вниз из окна. Кто-то угодил под очередь «дегтярёва», а двое немцев прорвались на улицу и побежали к полицейскому участку, где шла непрерывная стрельба.
– Только не плен, – бормотал один из них. – Разве они нам простят расстрелянных заложников?
Второй солдат, перезаряжая на бегу винтовку, огрызнулся:
– За что тебя прощать? За то, что изнасиловал и убил пятнадцатилетнюю девчонку? Она тебе во внучки годилась…
– У тебя тоже грехов хватает.
Из темноты ударил длинной очередью русский пулемёт Дегтярёва. Солдат схватился за простреленную ногу и упал на землю. Его приятель выстрелил наугад и спрятался за берёзу возле палисадника.
– Помоги, Курт…
Курт знал, что такое солдатская дружба, и не бросил бы приятеля. Но «дегтярёв» хлестнул по берёзе, вышибая куски коры. Горящее здание комендатуры освещало улицу, лежавшего в луже крови приятеля с перебитой ногой. Солдат понял, что ему надо срочно убегать, пока молчит пулемёт.
– Я вернусь, – пообещал он и, пригибаясь, побежал вдоль забора.
Пекарню окружили и уничтожили охрану довольно быстро. Старшина Будько, в чёрном полицейском пиджаке с белой повязкой на рукаве, в упор застрелил из наградного «маузера» двоих постовых полицаев у проходной. Матвей Рябов бросил гранату в пулемётный расчёт, следом ворвались на территорию остальные бойцы.
В посёлке уже шла ожесточённая стрельба, и полицаи отступали, огрызаясь редкими выстрелами.
– Мужики, бросайте стволы! Никого не тронем, – пообещал Яков Павлович Будько.
– Не обманете? – спросил молодой полицай, опустив винтовку.
– Жди, отпустят они тебя! – крикнул начальник поста. – А ну, огонь по бандюкам, если не хотите на виселице болтаться.
Ударила автоматная очередь. Один партизан был убит, другой ранен. Огонь открыли с обеих сторон, но партизаны действовали более решительно. Почти вся охрана пекарни была перебита. Двое полицаев сумели перелезть через забор и скрылись в темноте.
План действий был составлен заранее. В открытые ворота въезжали подводы, на них грузили мешки с мукой, вкатывали бочки с растительным маслом, обнаружили несколько мешков сахара.
– Быстрее, ребята! – торопил свою группу старшина Будько.
Он словно чувствовал, что операция идёт не так успешно, как рассчитывали. Требовалось как можно быстрее вывезти из посёлка захваченную муку и буханки свежеиспечённого хлеба.
Опасения старшины оказались верными. Взять с налёта полицейский участок не удалось. Хотя в налёте на вражеский гарнизон участвовали две сотни человек, но часть людей перекрывали дороги, вывозили раненых, хлеб, трофеи. Непосредственно в штурме принимали участие не более ста пятидесяти человек, которые уже понесли потери.
Полицейский участок огрызался огнём «максима» и ручного пулемёта. Вели беглую стрельбу винтовки и несколько автоматов. Полицаи не жалели патронов и гранат, рассчитывая на подмогу. Не сказать, что огонь был меткий, полицаи нервничали. Но уже несколько бойцов и партизан были убиты и тяжело ранены.
Новый начальник полиции Кирилл Ермаш словно предчувствовал налёт, а возможно, имел какую-то информацию. Почти все полицаи находились в ту ночь на своих местах, а свободные от дежурства ночевали в полицейском участке. Кирилл Ермаш, бывший колхозный бригадир, отслуживший три года в Красной Армии, обладал опытом военной службы и умел держать людей.
Когда поймал вечером небольшую компанию, хватившую стакана по два самогона, не церемонясь избил зачинщика и запер в подвале.
– Вас, пьяниц, в момент партизаны прикончат! Ещё кого-нибудь поймаю, пристрелю на месте.
– Ну, расслабились ребята, – пытался защитить их его помощник. – Но дело они своё знают.
– Предчувствие у меня, – мрачно ответил начальник полиции. – Выставь ещё один пост на окраине и проверь остальные посты.
Станковый «максим» не давал приблизиться бойцам на бросок гранаты. На утоптанной площадке перед полицейским участком уже лежали несколько тел погибших.
Ермаш с неделю назад приказал спилить деревья, чтобы улучшить обзор, снёс дом и несколько сараев по соседству, обеспечив открытый сектор обстрела. Это пока спасало полицаев. Но была нарушена телефонная связь с райцентром, ближайшими полицейскими участками в соседних деревнях. Горело здание комендатуры – всё это наводило на мрачные мысли.
Двое сапёров и ручной пулемётчик всё же сумели подобраться со стороны гаража. Связка тола обрушила часть стены, а бутылки с горючей смесью охватили огнём окно. Здание полицейского участка тоже было кирпичным, но старой постройки, обветшалое.
Загорелся деревянный пол. Его кое-как потушили, но два полицая были тяжело ранены. Ермаш поднялся на чердак, откуда вёл огонь «максим». Пулемётчик знал своё дело, а второй номер умело подавал ленту. Ещё один полицай набивал ленту.
При свете очередной ракеты начальник полиции увидел группу бойцов в маскхалатах. Это бежали на помощь десантники Мальцева, которые уже уничтожили комендатуру.
– Бей, чего смотришь!
– Вижу, – отозвался пулемётчик, разворачивая ствол.
Дёрнувшись, он выпустил рукоятки «максима» и сполз на мешок с песком. Пуля пробила грудь под горлом и прошла навылет. Из раны на спине толчками выбивало кровь.
– Снайпер! – ахнул второй номер.
– Ну и что? Обделался со страху? – перехватывая рукоятки, выругался начальник полиции. – Откуда он стрелял?
– Не поймёшь. Кажись, вон из-за того бугра.
Молодой командир отряда «Смерть фашизму» Андрей Обухов снова поднял своих людей в атаку. Плотные очереди «максима» свалили двоих партизан, остальные залегли.
– Готовь новую ленту. Эта кончается, – окликнул второго номера Ермаш.
– Уже готова.
В эту секунду главный волостной полицай увидел вспышку и понял, что стреляют в него. Судорожно надавил на гашетку, обожгло плечо, но Кирилл Ермаш успел выпустить остаток ленты.
Пуля, вылетевшая из ствола снайперской винтовки со скоростью 860 метров в секунду, пробила мышцу и задела ключицу. Ермаш ворочался на куске брезента, ощупывая рану.
– Эй, кто там, а ну, к пулемёту!
За бугром, среди редких кустов, Николай Мальцев торопливо разрезал маскхалат на груди своего старого друга Василя Грицевича, с кем служили вместе ещё в Прикарпатье. Сержант тяжело дышал, затем с усилием произнёс:
