Осень подходила к концу, и первый выпавший снег радовал взгляд. На улице был конец октября, и было ясно, что снег этот растает.
Михаил Всеволодович поцеловал дальнего родича, а после обнял боярина Евпатия.
– Тебе, боярин, я всегда рад. Помню я, как ты жизнь мою на Калке сохранил и как свою чуть не отдал. Вижу, сила твоя тебя с годами не оставила, а лишь возросла. Я всегда рад тебя видеть. Жаль, что ты после тех ужасных событий вместе с младенцем Евпраксиньей поехал на родину. Здесь такие, как ты, богатыри всегда в почете.
– Великий князь, – ответил боярин Евпатий Львович, – я тоже искренне рад, что судьба меня с тобой вновь свела.
По случаю приезда боярина Евпатия Коловрата великий князь черниговский устроил пир, на котором собрались все бояре города Чернигова. Боярина Евпатия вместе с воспитанником усадили на почетном месте. Здесь, у Михаила Всеволодовича, не забыли его заслуг и всячески выказывали ему уважение.
Скоморохи тешили пирующих прибаутками, а песняры под звон гуслей передавали рассказы о подвигах разных лет. Один из песняров, молодой юноша с ангельским голосом, затянул песню о битве на реке Калке.
– Красиво поет, – тихо, так, чтобы только Евпатий услышал, проговорил великий князь Михаил Всеволодович, – жаль, там все было иначе. Слушаю его, и кажется мне, что если мы не победили, то с честью ушли бы.
Боярин Евпатий Львович кивнул, давая понять великому князю, что полностью с ним согласен.
– Немногие помнят тот день и что на самом деле тогда случилось. Но у меня до сих пор в голове слышатся крики раненых князей, моих родичей, на телах которых пируют монголы. Говорят, что они живыми были. Я не видел этого зрелища, но до сих пор при мысли о том, что они неотмщенными остались, у меня руки в кулаки сжимаются.
Поможет, радостно подумал боярин Евпатий Львович. Великий князь Михаил, достойнейший из всех князей, поможет и придет на помощь Рязани! Пусть все говорят что хотят, но я пойду с ним в сечу, как и много лет назад. Эх, силушка моя найдет применение!
Хмельные напитки разгорячили боярина Евпатия Львовича, и он уже представил, как в яростной битве разит басурман.
Песня о сражении на реке Калке закончилась не очень правильно. Монголы удалились, восхищенные отвагой русских князей, и не было в этой песне ни слова ни о пире на телах князей, ни о страшном разорении и многотысячном полоне, который увели монголы с Руси.
– Чего-то ты не про то сражение песню поешь, – сказал песняру великий князь Михаил Всеволодович, – ты не закончил песню. Мы вот с боярином Евпатием хотим пить мед того вкуса, какой он есть. Коли горький, то не надо разбавлять его сладким.
Юноша продолжил песню, но теперь она была не о доблестных подвигах, а о страшных минутах и о расправе, которую монголы учинили над князьями, сдавшимися на их милость.
Евпатий Львович понял, что явно перебрал хмельного, так как слезы покатились из его глаз. Вспоминались други ратные, оставшиеся лежать на поле в тот день. Вспоминались половцы, которые, когда поняли, что дело проиграно, сами забыв, на чьей они стороне сражались, бросались на русские полки и несли смерть.
Плакал и великий князь Михаил Всеволодович, а после, когда песня наконец закончилась, хлопнул боярина Евпатия по плечу.
– А знаешь, что обидно, боярин? Ведь над нашей бедой некоторые потешались и радовались, считая, что это им на пользу. Вот кто виновен в том поражении! Все, кто на реку Калку свои полки не привел. Все! Сидели по своим уделам и втихаря смеялись, а наши земли были преданы огню!
– Полно, великий князь, – успокоил Михаила Всеволодовича боярин Евпатий Коловрат, – то дело прошлое, а я ведь к тебе прислан великим князем рязанским, чтобы звать тебя на войну супротив монгольских захватчиков.
– А пойдем с тобой да и разобьем этих монголов, – пьяным голосом произнес великий князь Михаил Всеволодович, – только пусть сначала рязанские князья из той же чаши, что и мы, напьются. Вот когда их земли разорят, тогда пойду и сокрушу этих врагов. Сполна им за Калку отплачу.
Княгиня Алена Романовна, супруга великого князя черниговского, дотронулась рукой до великого князя и стала нежно поглаживать своей ладонью его руку.
– Миша, успокойся, не говори гневные речи, сейчас хмель в тебе говорит. Сейчас хмель говорит, – шептала княгиня.
Боярин Евпатий Львович выпил еще одну чарку хмельного меда и встал из-за стола.
– Кланяюсь тебе, великий князь, но сейчас пойду я почивать.
Великий князь черниговский тоже покинул пир и отправился спать. Словно в бреду, он продолжал твердить, что вот так возьмет и со всей своей силой обрушится на монголов.
– Только пусть другие напьются из чаши, что пили мы! Пусть земли Владимира пылают, как пылали наши! Пусть! Я себе еще и Киев верну!
Княгиня Алена, шедшая вместе с великим князем, ничего не отвечала ему. Ее супруг горячий человек, но хмель отойдет, и разум к нему вернется.
Решение великого князя Михаила Всеволодовича
На следующий день великий князь Михаил Всеволодович чувствовал себя плохо. У него кружилась голова, и его несколько подташнивало. Великий князь Михаил понимал, что в таком виде ему лучше ни с кем не встречаться. Впрочем, кроме как с княгиней, он ни с кем говорить не собирался. Боярину Евпатию Львовичу, наверно, сейчас тоже несладко, так что разговор подождет.
– Ален, – сказал великий князь, – Русь в опасности. Надо мне в поход вести рать свою. Видишь, как жизнь распорядилась, монголы при моей жизни пожаловали. Не буду я, как другие, смотреть, как страдают православные, а возьму рать да и поведу на них.
– И падут твои воины в сече, а князь киевский Ярослав в это время Чернигов к рукам приберет, ну, или литовцы пожгут все наши земли. Думаю, пока ты рататься с монголами будешь, киевский князь Ярослав их в твои земли с почетом проводит.
– Но ведь если монголы и впрямь пришли на Русь, то, наверное, их силы не маленькие. Думаю, они смогут нам много вреда причинить. Рязань одна не выстоит. Монголы нас по одному перебьют.
– Ты великий князь, тебе и решать, но ты не только о своей славе думай, чай, уже усы седые, а еще и о государстве, Богом тебе доверенном. Почему владимирский князь не спешит на помощь Рязани? А ведь в Рязани его друзья и ставленники сидят. Он не влезает – ты влезь. Рать туда вести два месяца, а то и больше. Без нас они там не разберутся!
– Так-то оно так, Алена, только вот так же, думаю, тогда по всей Руси мыслили, когда мы на Калке кровью умывались!
– Да не поэтому вы там кровью умылись, а потому, что славы искали. И сейчас славу ищешь? Ищи.
Великий князь Михаил Всеволодович задумался. Права княгиня, лезет он не в свои дела. Владимирский князь пусть Рязани поможет, а не он. А ведь если Рязань будет ослаблена, то можно и вовсе вернуть ее в черниговские земли. А если Владимир ослабнет, то и Киев можно себе прибрать, правда, на Киев и других охотников достаточно. Вон Даниил Романович, брат его супруги, тоже на него смотрит. Хоть Киев уже и не столица Руси, а все же кусок лакомый. К тому же Михаил Всеволодович вспомнил, что планировал еще и к литовцам в гости сходить да полона там набрать. Чтобы язычники помнили, что не только они такие сильные и на набеги способные. Нет у него сейчас возможности влезать в дела Рязани.
