Удары копий уносили жизни десятков монголов, и неустрашимые воители степей постарались спастись бегством, но это было невозможно, так как началась паника. Монголы пытались разъехаться в разные стороны, но их кони проваливались в сугробы, из которых выныривали русские воины и разили их.
Когда бой закончился, то все поле было покрыто множеством павших воинов.
Филька Веселый, весь измазанный в крови, подошел к боярину Евпатию и похлопал его по плечу.
– Это великая победа, воевода! Мы поразили не меньше трех тысяч ворогов! Хорошие проводы.
Боярин Евпатий Львович неспешно повернулся к Фильке и тоже хлопнул его по плечу.
– Это только начало боя.
Боярин Евпатий поднял над головой саблю, которую он взял из рук павшего врага вместо своего меча, сломавшегося в бою.
– Православные! Впереди несчитаное множество монголов, и нам хватит их, чтобы заплатить свой долг! За Русь! За друзей и родных на смерть зову вас!
С этими словами боярин Евпатий пустил своего коня вперед. Воины поскакали за ним.
Монгольские темники, войска которых шли сзади неисчислимого воинства, не понимали, кто обрушился на них и столь нещадно рубит их людей.
– Это не живые на нас напали, – со страхом проговорил один из монгольских всадников, указывая на кипящий бой, – это рязанские мертвецы восстали, чтобы побить нас! Пусть лучше мы будем казнены за трусость, чем позволим мертвецам утащить нас с собой!
Сотники и тысячники не могли удержать своих людей, которые не хотели вступать в бой с этими врагами и, несмотря на угрозы, поворачивали коней. Те немногие, что все же решались вступить в бой, быстро находили свой конец.
– Коловрат! Дави их с середины, а я постараюсь не дать им вырваться из наших объятий! – закричал Филька Веселый. – Ребятушки, степняки бежать удумали, не пустим их! Повеселимся. Провожайте их в спины стрелами. Разите коней не жалея. Упал с коня – умер!
Боярин Евпатий Львович увидел двух селян, что примкнули к его воинству по дороге. Потап и Пень, держа в руках топоры, шли и добивали тех, кто слетел с коня.
– Потап, Пень! Бейте их не жалея!
– Коловрат, не бойся, не пожалеем. Они с нами никогда не расплатятся.
Боярин Евпатий вновь пустил своего коня на монгольских воинов и бесстрашно врубился в самую гущу сражения.
Монголы разъезжались от него, так как ни щит, ни кожаный доспех не спасал от могучего удара боярина. Евпатий был весь в крови. Монголы с ужасом взирали на него.
– Мертвый пришел за нами и уносит наши жизни! – кричали они, прежде чем испустить дух.
Те же, кто решался вступить в бой, погибали от стремительных выпадов. Боярин Евпатий Львович весь день искал смерть и на несколько сотен метров отделялся от своих товарищей, но никто не был ему равен в бою. Монголы пытались нападать на него впятером, пытались подбить коня, но не могли убить боярина.
– Он мертвый и умереть не может!
Весь день полк боярина Евпатия провожал монголов, устилая их путь по русской земле телами. Лишь наступившая ночь прекратила битву. Люди Евпатия собрались вокруг своего воеводы.
– Православные, монгольские воины идут явно не в ту сторону. Они идут на Русь, а надо идти обратно в степь! Пусть заплатят за свою ошибку!
Хан Батый узнает о Коловрате
Бежавшие от полка Евпатьева воины без оружия стояли на коленях. Каждый из них знал, что его ждет смерть. Таков закон – за бегство одного предают смерти десяток, за бегство десятка – сотню, за бегство сотни – тысячу. Поэтому воины монголов никогда не бежали. Проще было умереть в бою. Но в этот раз им противостояли не живые люди, а мертвецы.
Хан Батый на коне ехал и смотрел на них. Смотрел, как они принимают смерть. Отважные сыны степи, думал хан Батый, глядя на них. Что же заставило вас бежать? Кто же напугал вас, тех, кого невозможно напугать?
– Кто тот человек, от которого ты бежал? – спросил хан Батый у стоящего на коленях воина. – Почему твоя сотня бежала? Почему ты бросил оружие?
– Потому что это не люди. Я готов проявить храбрость в бою с живыми, но не с мертвецами. Это павшие защитники города встали и догнали нас, чтобы отплатить. Нужно было похоронить их, так как они были доблестными воинами. И ведет мертвое воинство мертвый витязь. Он смело ездит от начала нашего воинства до конца и забирает всех, кого захочет. Если пустить по нему стрелу, то он щитом отобьет ее, а после достанет тебя и убьет.
– Этими сказками, в которые только дети могут поверить, ты прикрываешь свою трусость. Ты умрешь, и умрут те, кто спас свою жизнь бегством, – сказал хан Батый, – не будет такого, чтобы монгольские всадники поворачивали своих коней из страха смерти. Предайте смерти трусов.
Хан Батый сидел на коне и смотрел, как умирают его воины, а в это время брат его супруги, могучий богатырь Хостоврул торжественно промолвил:
– Родич! Этот мертвый витязь, верно, умелый воин, и люди его умелые, но не может человек вернуться с того света, чтобы разить своих врагов. Я пойду на бой с ним и приведу его к тебе в цепях и живым.
– Приведите Демида Предателя, я хочу слышать его и видеть.
Боярина Демида привели, и тот распластался перед монгольским царем в поклоне. Демид долго не отрывал голову от земли, так как знал, что Батый любит смотреть, как он валяется в грязи. Вот такая судьба меня постигла, подумал боярин Демид. Лучше бы и вправду умереть! Но теперь он не мог ничего поделать.
Батый с презрением смотрел на предателя. Демид был ему мерзок, но хан понимал, что сейчас этот человек нужен ему и этот человек должен знать, кто напал на его людей.
– Встань, Демид, и скажи, кто напал на нас?
Боярин Демид не верил своим ушам. Как мог черниговский князь Михаил привести сюда свои полки? Ведь кто еще мог ударить в спину монгольской рати? Может, не врал великий князь рязанский Юрий Игоревич, когда говорил людям, что придет помощь из Чернигова?
– Видимо, это боярин Евпатий Коловрат. Его великий князь посылал в Чернигов, чтобы он привел оттуда помощь.
– Сколько воинов у черниговского хана?
Черниговское великое княжество могучее и главный удел Ольговичей. Но сколько может быть у него воинов? Тысяч сорок, может, пятьдесят, но ведь не может же великий князь Михаил Всеволодович привести все войско! Верно, он тысяч двадцать послал. Так и скажу, решил Демид Твердиславович.
– Не ведаю точного числа, но не меньше двадцати тысяч. Не мог же он все воинство послать на помощь Рязани.
Двадцать тысяч – сила немалая, чтобы оставлять ее у себя за спиной, да и командует ей, по всей видимости, человек отважный, подумал хан Батый. Надо разбить врагов, чтобы они больше мне в спину не били.
– Хостоврул, возьмешь три тумена и разобьешь этого Евпатия. Приведи его ко мне живым, я хочу посмотреть на него.
