Вот уже там, невдалеке, находится лесок, а в леске и деревня, где должен укрываться боярин Евпатий Львович. Почти дошел! Осталось всего ничего.
Может, я ошибся и вовсе не там стоят воевода и его люди, подумал Филька Веселый. Может, в другом месте, и тогда все, кто пожертвовал жизнью ради его побега, сделали это просто так.
Филька сделал несколько глубоких вдохов, откашлялся и продолжил свой путь.
Поздно вечером бывший разбойник подошел к деревеньке. Из труб шел запах дыма, а собаки встретили его дружным лаем. Из ближайшей хаты вышла хозяйка, женщина лет пятидесяти.
– Кого Бог послал?
– Хозяюшка, а скажи, воинство воеводы Евпатия тут не останавливалось?
Вопрос был глупым, так как Филька и сам видел, что никого здесь нет. Видно, не угадал он мыслей Евпатия.
– Ушли вчера вечером. Да ты заходи внутрь, согреешься!
– Нет! Я опоздал! – закричал Филька и повалился на землю. – А скажи мне, хозяюшка, в деревню перед этим никто не приходил?
– Да вроде никого, – ответила хозяйка, которая, пристально смотря на Фильку, пыталась вспомнить, где же она его видела.
Филька ее узнал. Как-то раз лет пять назад он у нее ночевал, когда от дружинников князя уходил. Он тогда этой тетке за то, что та его схоронила, серебряную брошку подарил.
На душе у Фильки полегчало. Может быть, и не все потеряно. Понятное дело, что не будет Евпатий здесь сложа руки сидеть, коли враги землю-матушку топчут, вот и повел дружину в налет, чтобы басурманам вред нанести.
– Ба-а-а… приходил! Вспомнила! – затушила надежду женщина. – Пришел боярин, из полона он сбежал, и прямиком к воеводе пошел. Они еще обнялись, сама видела. А так больше никого.
Филька встал на ноги и посмотрел в сторону леса. Надо спешить! Мне нужен конь и нужно знать, куда пошел Евпатий. Да как узнать-то?
– А сказал боярин Евпатий, когда вернется? Не слышала?
– Мне он ничего не говорил, но поговаривают, что завтра к утру придет, а с ним полон, который он отбить собрался. Так люди толкуют. А я тебя вспомнила! Ты Филиппка Душегуб! Что, совесть заела, решил жизнь за Отечество отдать?
– Я тоже тебя вспомнил, Надежда Игнатьевна!
Если боярин ушел вчера вечером, а планировал вернуться к утру, то, значит, не так далеко он ушел. Но куда же? Там леса, и там он дружину не проведет, размышлял разбойник. Тысяча людей – это тебе не десяток. Есть одно место – туда он и повел рать. Эх, конь мне нужен!
– А скажи, хозяюшка, кони в деревне есть?
– Нет, Филипп. Всех коней воеводе отдали, чтобы пеших посадить на них. Мы ему коней – он нам раненых. На нашем кладбище много могил свежих появилось.
– Р-р-р… ладно, хозяйка, не поминай лихом, – произнес Филька и повернулся в сторону леса.
– Да куда же ты идешь? В лес в ночь зимой? Волки сожрут! Утром боярин Евпатий придет. Ну, может, к обеду, тогда и пойдешь с ними!
Но Филька не слышал слов женщины и уже бежал, проваливаясь в снег. Еще несколько минут назад ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся и кашель его задушит. Казалось, что ноги уже больше не сделают ни шагу. Сколько мне бежать-то, подумал Филька Веселый, верст десять или пятнадцать. Эх, как бы душа не изошла. Но ничего, ради Родины, ради товарищей я должен и буду бежать.
Филька быстро прикинул, что если конница могла идти только по большой тропе, то он может и сократить. Все местные леса он знал как свои пять пальцев, поэтому смело полез в дебри. Только бы успеть. Только бы предупредить о ловушке. Кто знает, может, Евпатий на привал остановится или где еще задержится. Пусть даже у меня всего малюсенькая возможность успеть, но я должен.
Последний бой Евпатия
Демид Твердиславович привел дружину боярина Евпатия в условленное место. Когда ближник покойного великого князя рязанского ехал в окружении дружинников, то был уважен и почитаем. Сердце Демида рвалось на части, и ему хотелось закричать: «Там ловушка, там смерть. Я знаю!» Но перед глазами вновь и вновь появлялась его дочь Мария, вернее, ее тело, которое уже не жило, а только мучилось. Демид с досадой сжимал кулаки. Не может он ничего сказать. Ему только свою шкуру спасти надо. Демид уже продумал, как это сделать. Самый простой способ – притвориться мертвым. В гуще боя на него никто внимания не обратит.
– Все, боярин, приехали. Поганые вон там полон держат. Ударим по ним с ходу, чтобы не увели его, – проговорил Демид Твердиславович, указывая на дымок, идущий от костров.
Евпатий Львович всмотрелся. Да, у костров греются, ведут себя словно хозяева. Ну что ж, сегодня, видно, надо постараться сохранить свою жизнь, чтобы спасти Василису, а после уж и умереть не стыдно. Прав Демид Твердиславович, он воевода и сам отменный, полки водил и знает, что делать. Надо и впрямь нападать на врагов с ходу.
– Рязанцы! Братья! – обратился боярин Евпатий Коловрат к воинам. – Там вон поганые людей наших в неволю гонят. Терзают их и, словно нелюди, упиваются их страданиями! Могучим ударом мы сметем их отряд, что охраняет полонян.
– Да поможет нам Бог! С нами Господь! – слышались ответы воинов.
Боярин Евпатий Львович снял шапку, спрыгнул с коня и вонзил в мерзлую землю меч. Его он подобрал из рук одного павшего воина. Добротный меч хорошо служил воеводе, сражая ворогов.
Воины тоже снимали шапки и спешивались. Молились недолго, всего минуту. Кто просил даровать им победу, кто о легкой смерти, но все молились о том, чтобы среди полонян оказались родные.
Демид Твердиславович не молился, а просто стоял с непокрытой головой. О чем мне молиться, думал предатель. О том, чтобы я выжил? Или о том, чтобы мы победили? Или о том, чтобы я поскорее умер и попал в ад? Только в аду и найдется для меня место!
Боярин Евпатий вскочил на коня и поскакал вперед, а за ним последовали все его люди. Монголы словно ждали людей боярина и тут же пустили своих коней прямо на них. Сшибшиеся с ними витязи нещадно разили монгольских всадников.
– Монголы, видимо, предполагали, что мы будем пытаться отбить полон, – закричал Евпатий, – ну так, мужественные воины Рязани, покажем, на что мы способны ради наших любимых!
В небе раздался свист, и с самих небес полетел огромный камень, которые обрушивают на крепостные стены.
Боярин Евпатий Львович поднял глаза вверх и увидел десятки летящих камней. Зажатые со всех сторон монгольскими всадниками, его люди оказались под ударом стенобитных орудий.
– Боярин, – услышал Евпатий Львович крик воеводы Никодима Васильевича, – надо прорываться, это ловушка!
Боярин Евпатий Львович еще раз взглянул в небо и спустя секунду увидел, как эти камни уже забирали жизни у его людей.
– Никодим, давай веди людей на прорыв, а я постараюсь сдержать врагов!
Монголы вместо того, чтобы отпрянуть, надавили еще сильнее. Хан Батый, находясь вдали от боя, наблюдал за его течением. Он рассчитал все до последней мелочи. Русские воины, как он и предполагал, пошли на прорыв, и монголы, как он и приказывал, немного попятились, давая русским разделиться, а после взяли в кольцо две русские рати и стали планомерно уничтожать. С неба летели камни и горшки с горящим маслом, которые, разбиваясь, уничтожали воинов десятками.
