— Ну вот, — Олег сел, — спасибо вам, товарищ полковник, кажется, все и совпало.
— Я буду рад, если помог вам. Смерть Игоря Бурмина — большая потеря не только для тех, кто знал его лично или дружил с ним. Ушел из жизни человек, полный гражданского оптимизма, посвятивший всего себя борьбе за справедливость. Его книги и фильмы очень нужны сейчас. Он умел писать просто и интересно. И жаль, что наша литература углубленно изучает бытовые неурядицы, а не хочет становиться острой и интересной. Спасибо, друзья, что нашли время заехать.
Олегу очень понравился этот человек. Современный, интересно мыслящий, смелый в решениях. Наверное, с полковником Сиротиным очень легко работать.
— Товарищ полковник, вы разрешите воспользоваться вашим телефоном?
— Конечно.
Олег набрал домашний номер Никитина. И держал трубку долго, зная, что полковник не торопится по воскресеньям к телефону. Наконец он услышал недовольный голос начальника:
— Слушаю.
— Владимир Петрович, это я. Мне срочно в Таллин нужно лететь.
— Лети. Деньги есть?
Олег достал бумажник, пересчитал деньги. Должно хватить.
— Вроде есть.
— Командировку я с утра оформлю, вышлю самолетом.
— Спасибо.
— Докладывай.
— Есть. — Олег положил трубку.
— А вы человек решительный, — улыбнулся Сиротин. — Молодец.
И Олегу почему-то приятно стало от этой похвалы. Хорошо, когда тебя хвалит человек, которому ты симпатизируешь.
Они попрощались и ушли.
На улице Наумов обнял Прохорова за плечи и сказал:
— Боря, выручай.
— Деньги?
— Нет. У меня щенок дома, а твои все равно уехали, поживи у меня.
— С удовольствием, — обрадовался Борис. — Ты, наверное, дня два там будешь?
— Не меньше.
— Хоть два дня поживу рядом с работой, как нормальный человек. Мне этот Теплый Стан знаешь как надоел?
— Представляю, — искренне посочувствовал Наумов. Он вообще не мог понять, как люди живут в этих однообразных, скучных районах. Он, как всякий истинный москвич, был патриотом старого города.
А потом аэропорт. И предпосадочная суета. Билетов, конечно, не было. Но выручило железное милицейское братство. Достали своему одно место. Тем более не загорать человек едет, а дело делать. Даже в Таллин Валере позвонили, чтобы встретил.
Олег удобно устроился в кресле, застегнулся ремнем и закрыл глаза. Вот так и полетит он до Таллина, думая только о приятном. О встрече с городом, который любил. Но откуда взять мысли-то приятные, когда из головы не выходит дело? И он начал думать о нем, заново просчитывая всевозможные варианты.
Все-таки есть определенная закономерность розыска. В ходе его постоянно возникают ответвления. Это как камень, брошенный в воду. Большой круг, чуть поменьше, еще меньше, совсем маленький. От главного круга расследования уходят более мелкие, кажется, ничем не связанные между собой, но все же круги. Потому что люди, живущие нечестно, самые разные, даже незнакомые между собой, связаны незримой нитью. И стоит потянуть за один конец, рассыпается их дом, построенный на песке, потому что фундамента у них нет и быть не может. Вот так и убийство Бурмина обнажило некий очень опасный слой. Плужников, Сергей Пронин, вся эта компания алчных хапуг, надеявшаяся прожить на ворованные деньги, скоро предстанет перед судом. И хотя злорадство — чувство не украшающее, Олег именно так вспомнил о красивой женщине, вдове Бурмина.
Жаль, что за гражданскую инертность, потерю социального чувства нет наказания. Такие «аллы» вполне заслуживают его. Но справедливость не всегда сразу торжествует. И останется эта дама жить в хорошей квартире. Станет получать деньги за переиздания, пользоваться всеми благами, которые остались после убитого мужа. А ведь она виновата перед обществом. Разрушив на время духовный мир Бурмина, разорвав тонкие, связующие его с жизнью нити, именно она не дала возможности ему хорошо работать.
Самолет лег на крыло. В иллюминаторе появился ковш Финского залива, рельефно обозначился макет города.
— Товарищи пассажиры, наш самолет прибывает… Голос стюардессы был привычно вежлив. Олег пристегнул ремень, глядя на город, который постоянно увеличивался, вырастал, надвигался. И вот дома заполнили иллюминатор, стали крупными и уже не фрагментами макета, а реальностью.
Колеса самолета ударились о взлетную полосу. И тяжелая машина побежала по земле. А это, пожалуй, самый приятный момент любого воздушного путешествия.
Шел четвертый день розыска.
Валера стоял на летном поле, немного кокетничая своими правами хозяина. Мол, в Москве тебя сюда не пустят, а у нас, на периферии, уголовный розыск уважают. Он был все таким же. Рано поседевший, светлоглазый, похожий со своей сединой, усиками, пробором на какого-то киногероя.
Они обнялись. Олег очень любил этого веселого, умного парня.
Двенадцать лет назад Валера был механиком «Аэрофлота», затем его направили в милицию. Уголовный розыск, видимо, и был единственным призванием этого человека. Через два года о нем начали говорить «прирожденный сыщик».
Бывает же так, что призвание свое находишь не сразу. Валера заочно окончил Высшую школу МВД, а теперь готовился в академию.
— Ну что, — засмеялся он, — не женился?
— И ты об этом.
— Конечно. Холостые друзья являются нездоровым возбудителем зависти. Так что уж женись.
— Попробуем. Что Александров?
— Тих и скромен. Нам стало известно, что несколько дней назад он не вышел утром на работу.
— Когда это было?
— В том-то и дело, что в день убийства.
— Знаешь, я уже не верю в удачу. Никогда у меня не было столько совпадений, как по этому делу.
Они подошли к «жигулям», стоящим на площадке для машин, и Наумов еще раз позавидовал таллинским коллегам, которым выдавали государственные машины. Насколько это было удобнее, чем постоянная зависимость от шоферов.
— Соскучился по Таллину? — улыбнулся Валера. — Ты года два не был, кажется?
Да, Олег был здесь два года назад. Он любил этот маленький, словно игрушечный, город. Любил и немного злился на него. Завидовал людям, которые сохраняли его в старинной первозданности. И не просто сохраняли, но и умело, с душой реставрировали.
Москве, конечно, не повезло. Каждый год исчезали красивые дома и особняки, а то и целые улицы. Их приносили в жертву безликому градостроительству, уверяя людей на страницах газет, что именно это и есть подлинная красота.
И вот сегодня, увидев Вышгород без реставраторов, Наумов вспомнил заново переделанный Арбат, узкий, чудом сохранившийся строй домов и нелепые современные светильники, заливающие улицу мертвенно-желтым светом.
