Но что делать, подъезды вокруг Пушки (так нынче именовали Пушкинскую площадь) были иллюстрацией новых, замечательных времен.
Лифт, конечно, не работает. Ломали его с завидным постоянством, поэтому Никольский с Соломатиным пошли пешком.
На последней площадке перед чердаком Никольский остановился, тяжело дыша. Крепкий общественник неодобрительно посмотрел на него:
— Куришь много, Васильич.
Дыхание у него было ровным, как у спортсмена.
Никольский подошел к дверям чердака, потянул их и, почувствовав кисловато-сладкий запах пороха, распахнул дверь шире.
Из чердачного окна на крыше пробивались косые солнечные лучи. В них плясала пыль. Пучок света падал точно на пистолет ПМ, валяющийся на полу. Никольский пригляделся. У ската крыши лицом вниз лежал человек в чем-то светлом, а рядом, почти у входа, еще один.
Никольский наклонился над ним и понял, что тот жив. Раненый лежал на спине, голова его была странно закинута, в правой руке намертво был зажат ПСМ, рядом валялась красная книжка. Никольский поднял ее, раскрыл. «Майор Кольцов Олег Николаевич состоит на службе в Управлении ФСБ по городу Москве и Московской области в должности начальника отделения». Сергей наклонился и не почувствовал, а скорее угадал натужное прерывистое дыхание.
Чекист был еще жив, и Никольский расстегнул на нем куртку. Плащовка задубела от крови.
— Соломатин… Соломатин, мать твою!..
— Чего, Васильич? — испуганно отозвался крепкий общественник.
— Беги к себе, бинты волоки.
— А если нет?
— Тогда тряпки чистые.
Соломатин загремел вниз по лестнице. Никольский достал сотовый телефон. Отобрали его три дня назад у одного бандюгана. Конечно, аппаратик был вещдоком, но Никольский взял его. Связь, хоть и односторонняя, приносила массу удобств. Вот и сейчас Никольский набрал номер дежурного.
— Афанасьев, давай в адрес Сытинский, 5, наряд с экспертами и скорую помощь… Убийство и раненый сотрудник ФСБ. Кстати, напомни номер их дежурного… Есть… Давайте быстрее.
Никольский набрал номер дежурного контрразведки.
— Подполковник Орехов.
— Майор Никольский из 108-го, по адресу Сытинский, 5, ваш тяжелораненый сотрудник майор Кольцов.
— Выезжаем.
Наконец появился Соломатин, он опасливо вошел на чердак, протянул Никольскому три запечатанных бинта.
— Держи раненого.
— Не могу, Васильич, — заныл общественник, — я крови боюсь.
— Держи его, падла, или я тебе кровь пущу. Никольский снял с раненого куртку, достал из кармана брюк нож-выкидуху (хорошо, что забыл оставить в столе) и разрезал рубашку.
Две пули схватил майор. Стрелял наверняка человек умелый, насадил их одну на другую.
Кольцов застонал.
— Потерпи, друг, потерпи, сейчас скорая приедет.
На лестнице послышался шум шагов. Наверх бежали несколько человек.
Сергей выдернул пистолет, дослал патрон в ствол. Мало ли кто поднимается сюда. Может быть, братва хочет своего покойника забрать.
В проеме двери появилась плотная фигура.
— Стоять, — скомандовал Никольский. — Руки, стреляю.
— Майор Никольский?
— Да.
— Я полковник Меньшиков из ФСБ.
— Документы.
— Убери ствол, майор, дай руки опустить.
А в проем двери лезли люди в белых халатах.
— Это городская скорая? — спросил Никольский Меньшикова.
— Нет, наша, с Пехотной.
И Сергей подивился оперативности контрразведчиков. Отделение было в семи минутах ходу, а опергруппа еще не приехала, о скорой помощи и говорить нечего. Меньшиков присел рядом с раненым, осторожно разжимая пальцы, вынул пистолет из руки.
— Кольцов… Кольцов… Олег… Слышишь меня? Раненый молчал, смотрел незрячими, широко открытыми глазами в потолок.
— Постойте-ка… — Меньшикова оттеснил врач.
Над раненым заколдовали медики. Оперативники перевернули убитого. Пуля попала ему точно в переносицу.
— Смотри, как вложил, словно в мишень, — удивился один из оперов.
— Он чемпион управления по стрельбе, — сказал Меньшиков.
А оперативники вытаскивали из карманов убитого ключи от квартиры, плотную, согнутую пополам пачку долларов, две запасные обоймы к пистолету, нож-выкидуху, темно-вишневое сафьяновое удостоверение. Меньшиков взял его, повернул к свету.
— Международный фонд борьбы с преступностью. Сергеев Леонид Петрович, помощник президента. Ишь ты, на русском и английском. Вот, майор, — он повернулся к Никольскому, — раньше у бандюг удостоверения охранных фирм были, а нынче правоохранительных фондов. На, читай.
Никольский взял книжечку и прочел магические слова:
«Предъявитель сего имеет право на ношение и хранение огнестрельного оружия. Всем работникам правоохранительных органов и спецслужб надлежит оказывать всяческое содействие владельцу настоящего удостоверения».
— Круто.
— Штампуют это дерьмо, — зло сказал Меньшиков, — а некоторые попадаются, особенно в провинции. Рвань. Международный фонд.
— А что, есть такой?
— Их знаешь сколько! Хата. Контрольный телефон, факс. Таинственные президенты. Связь с миром. Они даже премии и награды свои раздают. Подстрелят такие помощники нашего или вашего парня, а президент потом тысчонку долларов в госпиталь привезет. Да еще непонятным знаком наградит.
— Так куда же вы смотрите, товарищ полковник? — усмехнулся Никольский.
— Подожди, майор, и до них доберемся. Главное — те, кто их прикрывает. Вожди новые.
— Ну, тогда дело пустое.
— Не скажи. Ты сам рапорт напишешь?
— Да, сейчас пойду в отделение.
— Я зайду к тебе.
На лестнице толпились жильцы. Выскочили кто в чем. И Сергей подумал о том, что еще несколько лет назад все они были бы на работе. А сегодня…
Он спускался через строй жгуче-любопытных взглядов. Конечно, Соломатин оказался в центре внимания, выглядел деловито и таинственно. Когда Никольский вышел из подъезда, подъехала опергруппа отделения. Возглавил ее лично начальник подполковник Беляков. Он вышел из газика, огляделся.
— Ну что у тебя здесь, Никольский?
— Один труп и один раненый.
Беляков одернул китель, посмотрел на оперативные машины ФСБ, на рафик горпрокуратуры и сказал с надеждой:
— Как думаешь, у нас это дело заберут?
— Думаю, да. — Сергей достал сигареты.
