— Нет!.. Это не я!.. Я не убивала!.. Он сказал: насыпь ему снотворного!.. Я насыпала!.. Нет!.. Это не я!.. — Она схватила Белова за отвороты плаща. — Слышите!.. Это он!.. Все он!.. Я только открыла ему дверь!.. Я сразу ушла!.. Это он!..
— Кто он? — крикнул Белов, с трудом вырываясь из цепких рук Валиевой. — Кто он, я вас спрашиваю?
— Аванесов!.. Жорик!.. Я открыла ему дверь, впустила его!.. Он забрал все бумаги!.. Вещи собрал!.. Говорит — унеси!.. Я еще поищу…
И она заплакала навзрыд, как плачут на восточных похоронах.
Они сдали Валиеву дежурному, и снова автобус вез их в Армяникенд.
— Слушай, Рашид, — спросил Сергей Азизова, — а почему этот район так смешно называется?
— Как правильно сказал Сэрожа, клянусь честным словом, — обрадовался Азизов, — именно смешно…
— Ну что ты говоришь, — вмешался в разговор Айрапетов, — ты его не слушай, он языком молотит, как ишак хвостом.
Азизов в ответ довольно захохотал.
— Ну вот, — продолжал Айрапетов, — пример тебе. Ты, Азизов, типичный пережиток. Нет такого названия. Это раньше так говорили, а теперь нет. В городе жили христиане и мусульмане. Христиане — армяне. А все остальные — язычники. Так вот, все христиане селились вместе, чтобы легче было от варваров обороняться. Понял теперь? Национальная вражда была. Теперь нет. Разве в хорошее старое время с этим варваром Азизовым за стол сел бы? Никогда.
— Ты уж скажешь, — беззлобно ответил Азизов, — я варвар. Ты на себя посмотри.
Они переругивались всю дорогу, и Белов понял, что это у них такая игра. Говори о чем угодно, только не о деле, на которое едешь.
Шофер спросил Азизова о чем-то по-азербайджански, тот ответил, и автобус, свернув, остановился.
— Прибыли.
Ночь была темная. Ветер с моря нес запах нефти и рыбы.
— Стойте здесь, — сказал Айрапетов, — я дворника найду.
Они стояли в темноте, слушая, как гудит над крышами ветер. Он налетал на улицы, и было слышно, как дрожат под его напором стекла.
Айрапетов вернулся минут через десять с дворником. Они о чем-то вполголоса поговорили на армянском.
— Дома он, — перевел Сергею Азизов, — давно пришел. Один он.
— А ты знаешь армянский? — удивленно спросил Сергей.
— Здесь работать, надо и армянский, и азербайджанский, и грузинский, и турецкий знать.
— Неужели все выучил? — ахнул удивленно Белов.
— Какой там. Всего понемножку.
Наконец Айрапетов, видимо, договорился с дворником.
— Пошли. Он постучит, скажет, что телеграмма. Ну а дальше по обстоятельствам. Оружие проверьте.
Они вошли во двор и по скрипучей лестнице начали подниматься на галерею. Под напором ветра дом скрипел, как старая шхуна. Сырые доски поскрипывали под ногами. Первым шел Айрапетов, и Сергей считал, что это непорядок, первым должен идти руководитель операции — таков уж неписаный закон угрозыска. На галерее он обогнал Айрапетова. Тот не возражал. Сегодня задержанием руководил не он.
— На галерею выходит окно кухни, — сказал Азизов.
— Закрой его, — шепотом приказал Сергей.
Из-за занавесок пробивалась полоска света.
— Там он, — сказал дворник, — там, начальник.
— Стучи.
Дворник забарабанил костяшками пальцев по стеклу. За дверью послышались шаги, густой грубый голос что-то спросил по-армянски, дворник ответил. Из всего длинного диалога Белов разобрал одно знакомое слово — «телеграмма». Щелкнул замок, дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура здоровенного детины в майке, пижамных брюках и тапочках на босу ногу.
Сергей, оттолкнув дворника, шагнул в квартиру.
— Уголовный розыск, — сказал он.
Он так и не успел закончить фразу. Аванесов с неожиданной для его массивного тела легкостью прыгнул на кухню. Дверь захлопнулась. Сергей бросился к ней. Раздался выстрел, пуля ударила где-то рядом с его головой. Аванесов стрелял сквозь дверь.
— Сергей! — крикнул Айрапетов.
Но в это время послышался звон стекла и выстрел. Сергей с Айрапетовым выскочили на галерею и увидели катящийся им под ноги клубок тел. Айрапетов упал на него, послышался глухой удар, потом кто-то громко застонал.
— Тихо, — отдуваясь, прохрипел Айрапетов, — ишь ты, стрелять начал. — От волнения он тоже начал говорить с сильным акцентом.
«ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ГР. ВАЛИЕВОЙ З. В.
Вопрос. Расскажите подробно, как вы убили Судина Илью Иосифовича.
Ответ. Я никого не убивала. Мне было поручено усыпить его и открыть дверь Аванесову.
Вопрос. Кто вам поручил это?
Ответ. Ко мне в аптеку пришел Аванесов и сказал, что хозяин велел ехать в Москву и забрать у Судина все бумаги.
Вопрос. Кто такой хозяин?
Ответ. Я его не знаю и никогда не видела, свои распоряжения он передавал через Аванесова.
Вопрос. Почему это поручили именно вам?
Ответ. Я жила с Ильей.
Вопрос. Какие бумаги необходимо было изъять?
Ответ. Не знаю, об этом Аванесов ничего не говорил.
Вопрос. Расскажите, как было дело.
Ответ. Я позвонила Илье и сказала, что приду к нему ночевать. Мы на кухне решили поужинать и выпить бутылку вина. Когда он разлил вино по стаканам, я попросила его принести забытую мной в столовой сумку и насыпала в его стакан большую дозу снотворного. Он выпил и минут через десять заснул. А я открыла дверь и впустила Жору.
Вопрос. Что было потом?
Ответ. Жора собрал в чемодан какие-то бумаги и ношеные вещи Ильи, отдал мне и велел уходить.
Вопрос. Зачем он остался?
Ответ. Он еще что-то искал.
Вопрос. Что именно?
Ответ. Он не говорил…»
Белов и Аванесов
— Ты меня, начальник, пойми. Поймешь — простишь. Сыжу, ем, чай пью, вдруг ты врываешься. Я думал, бандит какой.
— Я же сказал вам, что мы из уголовного розыска.
— Послушай. Розыск-мозыск. Жулье знаешь какое стало?
— С нами был дворник.
— А, дворник-морник. Послушай, ему бумажку сунь, он с кем хочешь пойдет. Продажный человек, понимаешь?
— Откуда у вас оружие?
— Нашел. Клянусь мамой, на берегу моря нашел.
— Почему не сдали в милицию?
— Понимаешь, время такое, жулья навал, решил — оставлю до конца войны.
