— Плюнь через левое плечо.
— Три раза?
— Именно.
— Вы, сыщики, как бабы суеверные.
— Работа заставляет.
— Ты лучше скажи мне, подполковник Орлов, ты все бумаги взял?
— Все. — Вадим положил на стол папку.
— На что тебе этот Суханов сдался? Брат он твой, сын?
— Ты, Олег, действительно дурак или прикидываешься?
Малюков посмотрел на побледневшее лицо Вадима и сказал быстро:
— Пошутил я, понял, пошутил. Пошли.
Малюков встал. Вадим взглянул на него и расхохотался.
— Ты действительно здорово расползся. Смотри, живот из-под ремня вываливается.
— Лучше иметь большой живот, чем маленький горб, — отпарировал Олег.
— Это ты прав, конечно, но все же жрать прекрати. А то не сможешь носить красивый мундир — гордость работников прокуратуры.
Они прошли по коридорам, поднялись по широкой старинной лестнице и оказались перед дверью с черной, с золотом табличкой.
— Ну, — Малюков на секунду остановился, — пошли благословясь.
Секретарша не задержала их, и они вошли в кабинет. Прокурор Москвы, плотный человек с генеральскими звездами в петлицах кителя, махнул рукой, предлагая садиться.
— Ну-с, — насмешливо посмотрел он на Вадима, — с чем пожаловали?
— За правдой.
— Ишь ты, как красиво, я бы сказал, торжественно. Малюков мне докладывал, но слово к делу не пришьешь.
Вадим положил на стол папку. Прокурор надел очки, раскрыл ее и начал читать. Он читал внимательно и долго, усмехаясь про себя, что-то подчеркивая красным карандашом. Вадим наблюдал за ним, и на душе его становилось скверно. Он взглянул на Малюкова, и тот успокаивающе закивал головой. Видимо, еще ничего особенно тревожного не происходило. И Орлов начал мысленный спор с прокурором, проговаривая аргументы за себя и за него. Он даже успел придумать несколько вполне точных, правда с некоторым пафосом, фраз.
— Так о чем же вы хлопочете, Вадим Николаевич? — Прокурор отложил бумаги, снял очки.
— Валентин Суханов не виноват…
— Постойте, дорогой подполковник, вы же юрист, сиречь правовед. Никто не отменял решение суда. А потом, им совершено повторное преступление — побег.
— Понимаете, — Вадим сразу же забыл все красивые слова, — он явился с повинной, помог нам.
— Все это учтет суд при пересмотре дела.
— Но для него сегодня тюрьма — крушение всех надежд.
— А вы думаете, что за побег он не будет наказан?
— Я этого не думаю.
— Вот и слава богу, а то мне пришлось бы принять у вас экзамен по уголовному праву. Так что же будем делать, Малюков, случай действительно необычный. Ведь если мы откажем, он на нас жаловаться пойдет. Пойдет?
— Этот, — Малюков кивнул в сторону Вадима, — этот может.
— Напугал ты меня, Орлов, поэтому решение мое таково. Возьмешь, Малюков, у Суханова подписку о невыезде до суда. А там пусть и решают его судьбу.
Прокурор встал, улыбнулся, протянул руку Вадиму:
— А ты молодец, Орлов. Хорошо, когда люди за правдой ходят.
Когда они подходили к двери, прокурор насмешливо сказал вслед Малюкову:
— Про таких, как ты, Олег, моя дочь говорит, что толстый живот не портит красивого лица.
Вадим не выдержал и расхохотался, глядя на растерянное лицо следователя. Прокурор встал из-за стола, подошел к ним.
— Смотри, Орлов, я на себя ответственность беру за твоего Суханова. Если он чего учинит, то мне…
— Он не учинит, — ответил за Вадима Малюков, — не тот человек.
— Тот не тот, а шея у меня одна. Правда, и у тебя, Орлов, тоже одна. Боишься?
— Нет.
— Молодец. Жаль, что ты не у нас работаешь. — Прокурор крепко пожал ему руку.
В кабинете Малюков, просительно поглядев на Вадима, спросил:
— Ты есть не хочешь?
— А что?
— Тут неподалеку кафе хорошее есть.
— Не хочу. Да и тебе не советую.
— До чего же жрать хочется!
— Поедем, оформишь подписку и иди хоть в «Арагви».
— Ты сошел с ума. Рабочий день кончился. Что ты, подождать не можешь?
— Я-то могу. Но Стрельцов у него на квартире сидит как пришитый.
— Ну и прекрасно, — обрадовался Малюков, — пусть он его сюда привезет.
— Нельзя. До завершения операции Суханов не должен выходить из дома.
— Твоя правда. Машина есть?
— Вопрос неуместный.
— Снимаю. Но все равно после пойдем есть.
— Тогда пойдем ко мне, я тебя накормлю.
— Ты накормишь. Валерка приготовил. А по рюмке?
— Найдем.
Машина опять въехала в знакомый двор и остановилась у подъезда.
— Твой Суханов живет явно не по чину, — сказал, вылезая из машины, Малюков.
— Это квартира его отца.
— Все равно. Он позорит своим поведением память тех, чьи лица высечены в камне на фасаде этого строения.
— Ладно, пошли.
Они поднялись на шестой этаж. Вадим нажал кнопку звонка.
За дверью послышались шаги, и она открылась. Мать Суханова посторонилась, пропуская их. В коридоре, расставив ноги, словно шериф из вестерна, стоял Стрельцов, положив руку на пистолет, торчащий за поясом.
— Здравствуй, Алеша.
— Здравствуйте, Вадим Николаевич.
— Как дела?
— Все нормально.
Из комнаты появился Суханов, он настороженно смотрел на Вадима.
— Пора? — спросил он.
— Я ваш следователь, — сказал Малюков, — решением прокурора города вам избрана в качестве меры пресечения подписка о невыезде до суда.
— Что это, Вадим Николаевич? — спросила Суханова дрогнувшим голосом.
— Хорошо это, — засмеялся Вадим, — очень хорошо.
— Исходя из сложности оперативной обстановки по делу, я обязан допросить вас, свидетель Суханов, здесь.
— Хорошо. Где вам удобнее? Пройдемте в мою комнату.
Суханов и Малюков ушли в комнату и закрыли дверь.
— Вы разрешите мне позвонить? — спросил Вадим.
— Конечно, ради бога.
Он взял трубку, набрал номер Марины.
— Ты поезжай ко мне. Приготовь чего-нибудь с Валеркой. Я приеду не один. — Он повесил трубку и улыбнулся Стрельцову: — Кончилось твое заточение, завтра работать начнем.
