— Лев Миронович, за последние дни вы не замечали ничего необычного в поведении Звонкова?
— Знаете, он рассказывал мне о каких-то странностях, творящихся в его квартире. И мы пытались связать это с пропажей ключей.
— Каких ключей?
— От квартиры Звонкова. Его кто-то вызвал по телефону вниз. Женя простоял полчаса, но никто не появился. А уходя домой, он начал искать ключи, и они оказались в другом кармане халата.
— Чушь это, — оборвал Льва Мироновича Коновалов. — Глупость. Случайно он переложил.
— Да нет, товарищ капитан. Звонков известен мелочной скрупулезностью. Он ключи вместе с деталями в карман не положит.
— Значит, вы считаете, что ключи у Звонкова похищали?
— Я ничего не считаю, я рассказываю, как это было.
— Спасибо. — Корнеев встал, пожал руку Льву Мироновичу. — Вы очень помогли нам.
Лев Миронович вышел.
— Ну, что теперь скажешь? — Корнеев посмотрел на Коновалова.
— Показания-то подмытые, неточные. Вроде да, а вроде нет.
— Но соседи Желтухина показали, что видели человека в желтой кожаной куртке. А Звонков был в сером костюме.
— Он переодеться мог. Слушай, Игорь, я понимаю, Звонков твой знакомый, ты и стараешься.
— Я что, стараюсь его по блату в начальники устроить?
— Все равно есть некий душок.
— Вот что, Леня, я вижу, ты уже формулировку для Кривенцова подготовил.
— Да что ты, Игорь. Ну что, ты считаешь, надо делать со Звонковым? Отпускать?
— Зови его.
Милиционер ввел Звонкова. Женя почернел за эту ночь и половину дня. Лицо обросло щетиной, в глазах появился сухой блеск, словно у больного.
— Женя, — сказал Корнеев. — Я все проверил. Твои слова подтверждаются, но отпустить мы тебя не можем.
— Почему?
— Слишком тяжелое обвинение предъявлено тебе. Твои доводы пока еще не перевешивают обвинение. Мы вынуждены задержать тебя на семьдесят два часа.
— Мне все равно, Игорь. Все равно. Я устал.
— Уведите его.
Звонков встал, как автомат, и пошел к дверям. И Корнеева поразила его совершенно равнодушная спина. Он шел как сломленный человек.
— А я думал, ты не решишься, — усмехнулся Коновалов, — я у прокурора постановление запас.
— Ты молодец, Коновалов, ты еще всеми нами покомандуешь.
— Игорь! Игорь! — донесся из коридора голос Звонкова.
Корнеев бросился к дверям.
В конце коридора два милиционера держали рвущегося Звонкова.
— Что, Женя?
— Я вспомнил, Игорь! Нас Толя Валин на улице Чаплыгина видел.
* * *
Кривенцов сидел в своем кабинете среди книжечек, фломастеров, календарей. Вымытый, стерильный, в рубашке с тугим крахмальным воротником.
Он посмотрел на вошедшего Корнеева, потер ладони и улыбнулся.
Нехорошая улыбка получилась у начальника отдела. Так улыбаются победители.
— Ты чего это, Корнеев, мешаешь людям, так сказать, убийцу ловить? Приятелей выгораживаешь?
— Попрошу обращаться ко мне на «вы», как положено по инструкции.
Кривенцов откинулся в кресле, внимательно посмотрел на Корнеева.
— По инструкции, значит. Хорошо. Решением руководства я отстраняю вас от разработки по делу Желтухина. Идите. Вашими порочащими звание работника органов связями займется Инспекция по личному составу.
В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО:
— Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.
— Что-нибудь есть?
— Не что-нибудь, а очень много.
— Не понял.
— А вы посмотрите. — Сотрудник раскрыл папку. — Желтухин — один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.
— Вот это подарки, — засмеялся Корнеев, — с меня коньяк, ребята.
На столе перед Кафтановым лежали дело Желтухина— Трунова и рапорт Корнеева.
Он закончил читать бумагу, посмотрел на Игоря.
— Интересно. Считаешь Звонкова невиновным?
— Считаю.
— Что я тебе могу сказать. — Кафтанов потер ладонью щеку. — Снять тебя с этого дела распорядился Громов. Сегодня он уехал с нашей делегацией в Монголию. Будет через четыре дня. Они твои.
— Спасибо.
Зазвонил телефон.
— Кафтанов. Да… У меня… Даю.
Начальник протянул трубку Корнееву.
— Так. Понял. Спасибо, Борис.
Толя Валин сидел в комнате Логунова.
Увидев входящего Корнеева, он вскочил.
— Что с Женькой?
— Плохо, Толя. С кем ты его видел на улице Чаплыгина?
— С одной девицей. Она у нас в ресторане часто бывает.
— Как ее зовут?
— Вроде Лена.
— Найти ее можно?
— Попробуем. — Толик потянулся к телефону.
Кафтанов нажал кнопку селектора:
— Слушаю вас, Андрей Петрович.
— Соедините меня с начальником ЛУРа, срочно.
А Звонкова снова допрашивали. Та же троица. И так же угрожающе наклонялся Коновалов.
— Я не буду говорить. Ничего не буду говорить вам! — выкрикнул Женя.
На лестнице уже горел свет. За окном смеркалось.
Тихо гудел лифт, пробиваясь между этажами. Вот кабина остановилась. Лена увидела на площадке троих мужчин.
— Вы Лена?
— Предположим.
— А если точнее?
— А вы кто?
— А мы из МУРа. — Борис Логунов достал удостоверение. — Поедемте с нами.
— Ну а я-то здесь при чем? Меня попросили. Познакомься, покрути ему мозги и свидание назначь.
— А вы не спросили зачем?
— Спросила. А Слава сказал, что разыграть его надо.
— Какой Слава?
— Ну, Голубев, журналист.
— Вы его адрес знаете?
— Конечно.
…Странная квартира была у Славы Голубева. Большая, трехкомнатная, но какая-то нежилая. Похожая на гостиницу.
Сегодня у него был катран. То есть, говоря по-русски, карточный притон.
Для крупной игры собрались трое известных катал (картежников).
Игра шла в гостиной, а Слава подавал закуску и выпивку. Он сидел на кухне перед столом, заставленным бутылками и заваленным промасленными свертками, и слушал доносящиеся выкрики игроков.
