— Банкую.
— На все!
— Не у фраеров.
— Карта не лошадь, к утру повезет.
Он сидел расслабленно и обреченно, слушая чужие, наглые голоса, звучавшие в его квартире.
Коротко звякнул звонок.
Слава встал, пошел к двери.
— Кто?
— Телеграмма.
Как только он отпер замок, в квартиру вошли Корнеев и Логунов.
— Вы Голубев?
— Да. А вы кто?
— Мы из МУРа.
Слава побледнел, ноги стали чужими, и он прислонился к стене.
— Вы чего испугались, Голубев?
— Я.
Из гостиной вышел один из игроков. Увидел Логунова и остолбенел.
— А, это ты, Васьков, ты что же здесь делаешь?
Логунов подошел к гостиной, распахнул двери.
— Добрый вечер, а у вас здесь катран, оказывается.
— Век свободы не видать, начальник, — перекрестился Васьков. — Просто так играли, не на интерес.
— Ты мне, Васьков, может, расскажешь, что вы на фантики играете? Придется вам поехать с нами.
Слава Голубев так испугался, что Корнееву показалось, что перед ним оболочка, из которой выпустили пар.
— Голубев. — Игорь закурил. — О катране потом, сейчас о Звонкове.
— Нет! — Голубев вскочил и бросился к двери. — Это не я…
Логунов перехватил Славу, посадил на стул.
— Да успокойтесь вы, Голубев. — Игорь налил в стакан воды, протянул ему.
Слава поднес стакан ко рту, попытался глотнуть, но спазм сжал горло, и вода полилась на костюм.
— Я. Я. Не убивал я. — И Голубев заплакал.
Логунов и Корнеев ждали, когда он успокоится. Сидели и курили.
Слава затих.
— Вы можете говорить, Голубев? — спросил Корнеев.
— Да.
— Кто убил?
— Генка Мусатов.
Корнеев посмотрел на Логунова, тот кивнул и вышел.
— Голубев, давайте по порядку. Вы были на квартире у Звонкова?
— Да.
— Сколько раз?
— Два. Нет, три.
— Что вы там делали?
— Один раз были там вместе с Генкой. Так просто, смотрели. Второй раз я сумку и газету брал. Потом гантель. А потом вещи относил.
— Как Мусатов убил Желтухина?
— Он мне велел в дверь позвонить, сказать, что я из гаражного кооператива. Желтухин дверь открыл, мы вошли. Гена его скрутил, велел показать тайник. Желтухин его послал. Тогда Гена сам искать стал. А Желтухин развязался и пистолет из-под подушки достал. Я закричал. А Гена его по голове гантелью.
— Мусатов нашел тайник?
— Да.
— Что в нем было?
— Денег очень много. Коробка зеленая из-под чая индийского, не знаю, что в ней было, и папка с бумагами.
— Мусатов все это забрал?
— Да.
— Сколько он дал вам денег?
— Десять тысяч.
На экране телевизора Чарлз Бронсон стрелял в кого-то из пистолета, пролетали машины, кружился над небоскребом вертолет.
Геннадий Мусатов смотрел видео.
Он лежал на диване в светлой майке и тренировочных брюках «адидас».
Огромная квартира была пуста. Свет фонаря с улицы отражался в стеклах мебели и покрытом лаком полу.
Геннадий Мусатов отдыхал.
В прихожей звякнуло.
Он встал, большой, сильный, тренированный, и пошел к дверям.
— Кто?
— Это я, Геннадий Сергеевич, вахтер.
— А, тетя Аля.
Гена открыл дверь, и в темноту квартиры ворвались люди.
В живот ему уперся ствол пистолета.
— К стене.
Кто-то с силой завернул ему руки, щелкнули наручники. Вспыхнул свет.
— Уголовный розыск, Мусатов. — Корнеев достал из кармана бумагу. — Вот постановление прокурора о вашем аресте и производстве обыска.
— Тетя Аля, — сказал Геннадий, — позвоните дяде.
— Хорошо, Геннадий Сергеевич, хорошо.
Дядя Геннадия, Мусатов-старший, вошел в квартиру, когда все уже было кончено. На столе лежали пистолет ТТ с серебряной именной пластинкой на рукоятке, зеленая банка. Крышка была открыта, в ней плотно уложенные украшения. Рядом куча денег и папка с фотографиями и деньгами.
— Что здесь происходит?
Мусатов стоял в комнате величественно-спокойный.
— В чем дело, Гена?
Геннадий пожал плечами.
— Так кто мне объяснит, в чем же дело?
— Видимо, я. — Игорь встал.
— Кто вы?
— Я заместитель начальника отдела МУРа майор милиции Корнеев.
— Корнеев? — Мусатов пристально посмотрел на Игоря.
— Ваш племянник Геннадий Петрович Мусатов арестован по подозрению в убийстве гражданина Желтухина Степана Федоровича. При обыске нами обнаружены оружие, деньги, ценности и бумаги, хранившиеся на квартире покойного.
— Это так, Геннадий? — спросил Мусатов, словно никакого Корнеева вообще не было.
Гена пожал плечами.
— Вы старший? — Наконец Мусатов обратил свое внимание на Игоря.
— Да.
— Пойдемте.
Они вышли в другую комнату.
— Вы знаете, кто я? — спросил Мусатов.
— Да.
— Племянник мой должен быть освобожден. — Мусатов говорил небрежно, властным тоном.
— Это невозможно.
— Не понял?
— Он совершил тяжкое преступление.
— Он мой племянник.
— Закон одинаков для всех.
— В наше время, майор, надо иметь сильных друзей. Иначе не сделаешь карьеру.
— Меня вполне устраивает мое положение.
— Все эти ценности и деньги из квартиры убитого?
— Да.
— А бумаги?
— Тоже.
— Я могу ознакомиться с ними?
— Нет.
— Вам не кажется, Корнеев, что вы рискуете?
— Я выполняю свой долг.
Геннадия вывели в коридор. Он шел, не зная, куда деть руки, скованные наручниками.
В дверях он повернулся. Посмотрел на дядю:
— Как же так, дядя Миша?
Михаил Кириллович молчал. Им овладела непонятная апатия, и он внимательно смотрел, как уводили племянника, как уходили понятые и милиционеры.
