Оба представителя этой профессии выглядели практически одинаково. Тот, что слева, был чуть посвинее; тот, что справа – помрачнее. Но все равно интересно, в каком инкубаторе они их берут?
Один из стражей выхватил у нее телескоп.
– Это запрещенный предмет, – прорычал он.
– О, правда? – хладнокровно осведомилась Романа.
Видимо, ей до некоторой степени угрожала опасность. У этих людей имелось оружие. Возможно, они даже попытаются взять ее под стражу. Романа обозрела спектр вероятностей. Дано: крайне загадочная планета; самое полезное, что на ней есть – это Цитадель. Самый простой способ получить ответы – это привлечь к делу какую-нибудь облеченную авторитетом личность. Доктор бы наверняка попытался улизнуть из ситуации, но если подойти к ней с умом, рассудила Романа, эта парочка может очень даже пригодиться.
– Запрещенный предмет? – с сомнением протянула она. – А почему?
– Это запрещенный вопрос, – отрезал левый гвардеец (тот, что смахивал на подсвинка). – Ты что, чужеземка?
– Ну, как бы да, – Романа постаралась не закатить глаза.
– Чужеземцы запрещены, – проворчал Порося (естественно, а что еще от него можно было ожидать?). – Откуда ты?
– Из другого мира, – улыбнулась ему Романа.
– Нет никаких других миров, – последовал несколько обескураживающий ответ (Угрюмый, кажется, решил присоединиться к беседе). – Это запрещенное понятие. Как ты сюда попала?
Романа задушила на корню желание указать на логическую нестыковку в этом утверждении.
– О, я прибыла с Доктором, – выдала она с таким видом, словно это давало ответ на абсолютно все вопросы, а когда Порося уже раскрыл было рот, предостерегающе подняла руку. – Нет-нет, не говорите мне, я сама угадаю… что, Доктора здесь тоже под запретом?
Угрюм повернулся к Поросе. Они многозначительно кивнули друг другу и снова повернулись к Романе, сияя самыми скверными улыбками из своего небогатого репертуара.
– Думаю, – хором провозгласили они, – тебя лучше будет отвести к Капитану.
Такие слова кого хочешь доведут до слез, мольб, истерики, наконец.
– О, прекрасно, – просияла Романа и довольно потерла ручки.
Последовала ошеломленная пауза.
Романа подняла бровь и подождала еще немного – вдруг ей, наконец, скажут, куда идти.
Стража в смятении посмотрела на нее и, в безуспешной и несколько запоздалой попытке проявить профессиональную суровость, подхватила за локти и потащила прочь. Даже когда ее куда-то тащили, Романа умудрялась грациозно скользить. Или даже плыть.
Они уже почти завернули за угол, когда им вслед ринулся какой-то небольшой серый объект. Прежде чем стражи успели его заметить, Романа сделала изящный арабеск и поспешно отпихнула объект ногой назад, в тень.
– Нет, стоп! – вскричала пленница.
Стража заулыбалась. Наконец-то враг просит пощады, как ему и положено. Хорошо.
– Ты еще смеешь языком молоть? – прорычал Порося, сразу проникаясь к арестованной куда большей симпатией.
– Да что вы, и в мыслях не было, – любезно заверила их она. – Оставь меня и приведи Доктора.
– Чего?
Задержанная как-то сумела величественно скрестить руки на груди.
– Я желаю, чтобы меня немедленно отвели к Капитану, – объявила она. – Жду не дождусь, когда он начнет с пристрастием меня допрашивать.
Стража потащила ее дальше. Им никак не удавалось отделаться от странного ощущения, что это их куда-то тащат.
К-9 проводил Роману взглядом из глубокой тени.
– Ответ утвердительный, хозяйка, – сказал он – правда, с некоторым сомнением.
К-9 и в голову бы не пришло никого поправлять – разумеется, нет. Но вот если бы кто-нибудь поинтересовался его мнением, он бы со всей мягкостью заявил, что попадаться в плен – не обязательно очень мудрый ход. И уж конечно, не для хозяйки Романы. Это же, в конце концов, всего лишь второе ее путешествие.
Если пират хоть чего-то да стоит, у него со временем образуется вполне приличная казна.
Капитан прогуливался по своей коллекции. Это было единственное во всей империи место, где он мог гарантировать себе приватность. Проплывая мимо него, каждый артефакт озарялся ярким светом, являя взору сокровище, при виде которого любое разумное существо невольно вздрогнуло бы. Капитан стоял, созерцая их с благосклонной улыбкой, а они танцевали дальше, прочь. Полифазный Аватрон время от времени тоже комментировал зрелище, восхищенно и глубокомысленно чирикая. Вдали от вечно запруженного народом Мостика Капитан и его питомец вели себя как-то совсем по-другому.
Тихие трели попугая-робота плели певучий каталог, точно сообщая статус каждого предмета. Капитан задумчиво гладил его сложносплавные крылья и согласно кивал. Галерея всегда приводила его в умиротворенное, созерцательное настроение. Даже голос его здесь звучал тише.
– Нас окружают некомпетентные болваны, Попка, – с легкой тоской говорил он. – Именно некомпетентные и именно болваны. Ты – мой единственный настоящий друг.
Попугай довольно замурлыкал.
– Только тебе я могу по-настоящему доверять. Из них всех – представляешь?
Он уловил отражение своего жуткого лика в зеркальной поверхности шкафа и навалился на дверцу, тяжело и бессильно. Только оставшись совсем один, он допускал к себе печаль и усталость… только тогда мог сполна насладиться тем, как все кругом ужасно. Художественная галерея приносила ему утешение, возвращала надежду – но и делала лишь еще печальнее. Здесь, в этом прекрасном и скорбном месте, он хотел умереть. Ничего другого он уже давно не хотел.
Почувствовав смену настроения, попугай что-то проворковал и слегка ущипнул его клювом – потом принялся свиристеть тихую песенку. Капитан обучил его ей давным-давно. Сотни лет с тех пор птица совершенствовала песню, расширяя, импровизируя, улучшая. Музыка сотен планет вплелась в нее, нашла себе место, заиграла, и обретшая сложность мелодия сделалась неотступной и уже не шла из головы.
Попугай пел, и настроение Капитана менялось вместе с песней. Подумать только – что-то настолько изысканное, многослойное получилось из простого матросского напева, который он мурлыкал себе под нос, когда делал попугая. Он пощекотал механическую птицу под жестяным клювом, а та поскребла ему коготками костяшки пальцев. Она знала, что в этой части капитанской длани еще остались живые нервы.
– Не обращай внимания, Попка, – Капитан выдавил слабую улыбку. – Уже недолго осталось. Еще немного и все закончится. И тогда мы с тобой… станем свободны.
– Свободны! – металлически проскрипела птица, и грустная улыбка Капитана стала чуть веселее.
Тут в галерею, не оставив камня на камне от протокола, а с ним и от прецедента, бегом ворвался мистер Фибули.
