Песок перелился через подбородок.
– Ты упускаешь кое-что важное, – не сдержался он. – Проекция – она не про реальное утопление. А про страх утонуть.
– Ох, – сказала Романа.
Но Доктор уже ничего не слышал. Его со всех сторон окружал песок. Наконец-то можно хоть немножечко побыть в покое.
Доктор открыл глаза и обнаружил, что находится в ТАРДИС.
Дома.
Это уже что-то. Он даже подивился, как легко оказалось обдурить компьютер, управляющий Знайкуда. У него явно все получилось.
Оставь несколько ключевых идей о ТАРДИС плавать в общем мыслесупе, и, в конце концов, их оттуда выловят и пустят в дело. Итак, вот они мы. Оказаться в ТАРДИС было большим облегчением. К нему сразу вернулась бодрость духа, а с нею и шанс перегруппировать порядки, восстановить силы и заодно понять, что тут вообще происходит.
Романа правильно оценила Капитана. Или все-таки нет? Она что-то такое о нем сказала, так что даже пришлось взять паузу на подумать… что же именно? Доктор поискал вокруг Роману, но не нашел. Наверняка через секунду появится. Приводит в порядок библиотеку или еще что-нибудь в этом духе.
Нет, с этой планетой абсолютно все не так. Население богато, невежественно и голодает. Дома раззолочены и совершенно неудобны для жизни. Деспот у себя в замке играет в мелкотравчатого бога… плюс это навязчивое ощущение, что так быть не должно. Как будто у планеты нет сердца.
Сейчас бы спросить К-9… Он поискал собаку-робота, но тоже не нашел.
Доктор прошелся по рубке ТАРДИС – на случай, если пес прячется где-нибудь под стулом – открыл дверь в остальные помещения, посвистел, подождал. Собака так и не прикатилась.
Какое разочарование.
Он повернулся назад, к контрольной панели и замер. Панель исчезла. ТАРДИС теперь представляла собой пустую коробку. Он кинулся к входным дверям, но не смог и ногтя просунуть между створками.
Выхода нет. Спутников тоже.
Понимание обрушилось на него.
Доктор был один и больше никуда не летел. Никогда.
Знайкуда знало свое дело. Теперь и Доктор знал, чего на самом деле боится больше всего на свете.
Однако вернемся к Романе. Нельзя сказать, что Знайкуда не подчинило ее разум – как и того, что воображения у нее было существенно меньше, чем у Доктора. Для Знайкуда разум Доктора оказался сущим пиршеством. Когда же оно нырнуло во внутренний мир Романы… оно обнаружило там вещи, решительно не поддающиеся сравнительной калибровке.
Да, Романа жутко боялась академической неуспеваемости, но, с другой стороны, она только что получила высший балл по трем основным предметам, так что проблемы это больше не составляло.
Да, Романа смутно опасалась, что не сумеет найти собственную стезю в жизни. Но при этом она твердо верила, что Галлифрей – эгалитарное общество, где все заслуги своевременно вознаграждаются. В конце концов, если Доктор сумел стать президентом, почему не сможет она?
Иногда Романа беспокоилась, что, наверное, немного наивна и в то же время слишком самоуверенна – но зато у нее был Доктор, который напрочь отказывался принимать ее всерьез и получал неимоверное удовольствие, показывая ей всякие новые штуки. Когда Повелители времени говорили о Вселенной, они неизменно подчеркивали, какая она нежная, насколько нуждается в их защите и руководстве… с ней нужно носиться, ее нужно лелеять. И никто никогда не говорил ей, сколько в этой самой Вселенной приключений.
И все же… возможно – только возможно! – был мизерный шанс, что им не удастся отыскать Ключ Времени. Поймав эту ее мысль, тени по краям комнаты слегка задрожали от возбуждения. На мгновение из них соткалась некая фигура, пожирающая ее взглядом. Романа поежилась. Но нет. Доктор все равно победит. Он всегда побеждал.
Не догадываясь, что Знайкуда сдалось, Романа аккуратно уселась на пол и стала ждать начала очередной психической атаки. И тихонько замурлыкала что-то себе под нос.
Доктор навеки остался один. Правда, ему мешал какой-то шум.
Он покинул пустую рубку ТАРДИС и побрел куда-то по коридорам.
– Привет, Доктор! – сказала Романа.
Она сидела на полу и что-то себе мурлыкала.
– Между прочим, ты всего лишь проекция, – мрачно проворчал Доктор.
– А у тебя, между прочим, опять припадок хандры, – парировала она, вставая.
– Все равно ты проекция, – твердо припечатал Доктор.
Романа подняла бровь.
– Что, правда? И с чего бы это?
– Ответь мне на простой вопрос: как ты выбралась из Знайкуда?
– А я не уверена, что выбралась, – честно призналась Романа. – По-моему, оно просто соскучилось.
– Чушь!
– Думаю, оно нашло тебя куда более интересным, – сказала Романа.
Доктор нахмурился.
– Голос, – пробормотал Доктор. – Дупликаторы обычно не справляются.
– Ага.
– Ну да. Он у тебя всегда такой плосковатый, глухой и безэмоциональный.
– Продолжай, не стесняйся, – Романа подобрала складки платья.
– И еще одежда. Ни у кого в целом свете одежда не ведет себя так образцово. Вот на мою, например, посмотри.
– Я и смотрю, – устало сказала Романа.
Последовала долгая пауза.
Доктор вытащил из кармана бумажный пакетик.
– Конфетку?
– Точно нет.
– Стало быть, это правда ты? – сказал Доктор. – Впрочем, я так и знал. Я все понял, еще когда сказал, что у тебя голос, как… в общем, ладно. Но лицо! Ха-ха! Уверена, что не хочешь конфетку?
Романа не почтила его ответом.
– Ну что, пойдем? – Она махнула рукой в сторону двери.
Медсестра открыла Знайкуда и с удивлением обнаружила Доктора и Роману – они терпеливо сидели рядышком на полу. Романа расположилась спиной к двери и занималась легкой аэробикой. Доктор баловался с йо-йо. На своем веку она повидала немало экстремальных состояний у пациентов Знайкуда, но безмятежность в их число не входила.
– Разумеется, это никакая не машина пыток, – как раз говорила Романа, не замечая ничего вокруг себя.
– Как таковая – нет, – согласился Доктор, подхватывая игрушку. – Скорее, она просто делает подопытных более сговорчивыми.
– Что в нашем случае – совершенно напрасная трата времени, – подтвердила Романа. – По двум причинам. Начать с того, что она на нас не действует.
– И заканчивая тем, – подхватил Доктор, бодро вскакивая на ноги, – что мы и так полны готовности помогать.
Он улыбнулся сестре и отвесил изысканный поклон. Она разинула рот: до сих самых пор никто никогда не глядел ей прямо в глаза. Улыбка Доктора была поистине пленительна. Он обожал стеснительных людей – они обычно оказываются очень полезны. Потом.
