Л. Х. Н.: По многим причинам, полагаю. Они обе просто не разлей вода.
С. А.: Если говорить конкретнее, это было вечером 13-го, когда все в доме искали мисс Робинсон. Ее многие звали, но она не отвечала и в итоге была найдена одна в комнате, где провела приблизительно пятнадцать минут. Странное поведение, когда во всем доме царила очевидная паника.
Л. Х. Н.: Не могу сказать, почему Флора делает то, что она делает.
С. А.: Вы с мисс Робинсон друзья?
Л. Х. Н.: Флора и я – друзья, да.
С. А.: Где вы познакомились?
Л. Х. Н.: О, в одном подпольном баре. Много лет назад.
С. А.: Итак, вы утверждаете, что Флора Робинсон не говорила вам, что она делала в комнате Айрис Эллингэм в понедельник вечером, когда была поднята тревога?
Л. Х. Н.: Не говорила.
С. А.: И она об этом никак не упоминала?
Л. Х. Н.: Флора не сообщает мне каждый раз, когда входит и выходит из какой-нибудь комнаты.
С. А.: А когда вы впервые узнали о похищении?
С. А.: Когда Флора разбудила меня во вторник утром, как вам известно, ибо я отвечал вам на этот вопрос раз десять, если не больше. Если вы предполагаете, что Флора может иметь к этому какое-то отношение, вы глубоко ошибаетесь. Она любит Айрис как сестру, а Элис – как дочь. Будьте, пожалуйста, осторожны с той зажигалкой, хорошо? Я очень хочу ее вернуть.
[Допрос завершен в 15.56.]
Глава 21
– Итак, – произнес «Зовите меня Чарльз», – давай поговорим.
Этот разговор начался следующим утром в его кабинете. Стиви сидела напротив большого стола. Дождь барабанил по оконному стеклу, а из маленьких белых колонок на столе лилась тихая классическая музыка. Стиви ждала этого приглашения и, когда наконец ее сюда вызвали, была морально готова. Она вспомнила Марию Антуанетту: та тоже ждала в парижской тюрьме, пока ей приготовят гильотину.
– Поговорим о том, что у нас произошло, – сказал Чарльз. – Для начала – как твои дела?
– Вы имеете в виду, как я себя чувствую? – спросила Стиви.
– Неважно, просто ответь на вопрос.
Стиви была не из тех, кто любит распространяться о своих эмоциях и переживаниях, но в данный момент говорить о чувствах было бы мудрее, чем о фактах.
– Думаю, – осторожно начала она, – я в порядке. Немного растеряна, но Хейза я плохо знала. Это ужасно, конечно, но… мы не были близкими друзьями.
Чарльз понимающе кивнул.
– Можешь рассказать еще раз, что там у вас произошло? Чья была идея использовать туннель?
– Это Хейз придумал, – сказала Стиви. – Я думала, туннель завален.
– Уже нет, – ответил Чарльз. – Весной мы его расчистили, но планировали разрушить и засыпать снова, как только проведем новую канализацию и водопровод к базе творчества. Мы думали, нам удастся сохранить это в тайне, но…
– Кроме меня, замок никто не вскрывал, – сказала Стиви.
Важно было сказать ему об этом. В полиции уже знают. Ни к чему ей этот предательский дамоклов меч над головой, по крайней мере, пока она еще в игре.
– Знаю, – сказал он.
Повисла пауза, показавшаяся Стиви вечностью. Она внимательней взглянула на Чарльза. Сегодня он не выглядел таким моложавым и беспечным. Никаких супергероев на футболке под пиджаком.
– Долгое время туннели были фишкой этой школы. Мы пытались охладить пыл студентов, жаждавших туда пролезть. И Хейз не… В общем, туннель тут ни при чем. То, что случилось с Хейзом, можно считать трагической случайностью, чрезвычайно прискорбным несчастным случаем. Чрезвычайно прискорбным. Следовало ли вам идти в тот туннель? Нет. Но в ту ночь он был один, ты не помогала ему проникнуть внутрь.
Стиви смотрела, как по стеклу, рисуя узоры из линий и пятен, ползут извилистые водяные дорожки.
– Меня исключат? – спросила она.
– Нет, – ответил Чарльз. – Но я хочу, чтобы ты кое-
что сделала. Идем.
Он направился к входу на чердак, а Стиви шла за ним в полуобморочном состоянии. Ее не выкинут из школы – и ее ведут на чердак?
– После происшествия с Хейзом было принято решение везде усилить охрану, – сказал он, набирая новый, более длинный код на панели замка.
Они поднялись по узким ступеням. Чарльз щелкнул выключателем.
– Когда мы говорили с тобой в прошлый раз, – сказал он, – я предложил тебе придумать проект, в котором преступление, совершенное здесь много лет назад, сможет обрести человеческое лицо. Ты нашла проект, но никто даже представить не мог, какой ужасный урок ты извлечешь. Сейчас, когда ты знаешь, что туннель открыт, я хочу показать тебе кое-что.
Он прошел между стеллажами вглубь и свернул в проход, заставленный открытыми шкафами с коробками для хранения. Здесь же на полках громоздились одинаковые, с датированными обложками из зеленой кожи, толстые книги-реестры.
– В этом ряду хранятся хозяйственные записи и личные вещи из офиса Альберта Эллингэма, – сказал Чарльз.
Чарльз прошел в конец ряда и опустился на колени. Из-под нижней полки стеллажа он вытянул кованый металлический сундук, около метра в длину и сантиметров тридцать в высоту. Видно было, что сундук очень старый. Когда-то он был выкрашен в красный цвет, и краска местами сохранилась, но бо´льшая часть поверхности была истерта и покрыта ржавчиной.
– Когда рабочие впервые спустились в туннель, они нашли его в земле, которой был забит туннель. Он был заперт…
Чарльз осторожно откинул старую защелку.
– Все переполошились. Зарытый в туннеле сундук… там могло быть все что угодно. В общем, мы его открыли и…
Он поднял крышку – в сундуке плотно лежали две пачки пожелтевших газет. «ПОХИЩЕНО СЕМЕЙСТВО ЭЛЛИНГЭМ» – гласил заголовок самой первой. Стиви опустилась на колени рядом с Чарльзом, а он начал перебирать газеты. Они были разными, из разных городов, датированы разными датами, но во всех мелькали заголовки, связанные с эллингэмским делом.
– Кто-то закопал в туннеле коробку с газетными статьями об эллингэмском деле? – спросила Стиви.
– Мы не знаем, кто сложил их сюда, – сказал Чарльз. – Думаю, это мог быть Альберт Эллингэм. Может, так он хотел похоронить прошлое, похоронить свою боль.
– Для человека, владеющего газетой, не так-то легко спрятаться от новостей, – заметила Стиви.
– Верно подмечено, – кивнул Чарльз. – Но ты же понимаешь, туннель стал… как бы точнее выразиться… священным местом. Его стены видели смерть. Порой люди склонны устраивать шумиху вокруг такого.
Стиви уловила в его словах какое-то предостережение.
