Р. М.: Вырезанные буквы, стишок. Но затем я кое-что заметил. Марка была из Берлингтона. А еще адрес. Видите ли, мистер Эллингэм получает корреспонденцию со всей страны. Уверен, вы догадываетесь, что доставка почты сюда затруднена. Поэтому вся корреспонденция отправляется на адрес конторы в Берлингтоне, а уже оттуда ее привозят на машине, если позволяет погода. Когда погода совсем плохая, секретарь в конторе читает мне письма по телефону. В том письме была одна странность: оно было адресовано не на один из рабочих адресов, куда в основном и приходят все эти оскорбления и угрозы, а сюда, в этот дом. И, похоже, оно было более личное.
С. А.: Но вы не показали его Джорджу Маршу.
Р. М.: Я собирался. Но всю неделю был вал работы, и в выходные – тоже. Я собирался показать ему письмо, как только он зайдет.
С. А.: А в выходные была вечеринка?
Р. М.: Да, в честь Максины Мелвилль.
С. А.: Вы участвовали?
Р. М.: Только в том смысле, что находился в доме.
Я завершал бумажную волокиту с одним важным делом, над которым работал мистер Эллингэм. Он покупает газету в Филадельфии.
С. А.: Было ли что-нибудь необычное в тот уик-энд или в понедельник утром?
Р. М.: Ровным счетом ничего. Утром в понедельник мы поехали в Берлингтон по делам, отправили несколько телеграмм. Вернулись вечером.
С. А.: Давайте поговорим об этом доме и о школе. Вы чувствовали, что это место не защищено?
Р. М.: Конечно, учитывая угрозы и попытку взрыва.
С. А.: Вы говорили об этом с вашим хозяином?
Р. М.: Пытался.
С. А.: Вы производите впечатление умного человека, мистер Макензи. Вы интуитивно чувствовали, что нужно обратиться к силам правопорядка. Вы наблюдательны. Как думаете, где могут быть Айрис и Элис Эллингэм и Долорес Эпштейн?
Р. М.: Вряд ли они в безопасности. Если уж откровенно, я думаю…
С. А.: Да?
Р. М.: Не хотелось бы этого говорить, агент Арнольд. Но думаю, то письмо было от похитителей и этот Лукавый не шутил. Думаю, они мертвы. Да поможет мне Господь, если я ошибаюсь, но только, по-моему, все они мертвы.
[Допрос окончен в 19.32.]
Глава 24
Давным-давно жила-была девочка из Нью-Йорка по имени Дотти; приехала она в «Эллингэм», получила удар по голове и осталась лежать на земле.
Не так давно жил-был мальчик, актер из Флориды; приехал он в «Эллингэм», снял видео и узнал, что лед, особенно сухой, не такой уж и простой.
На третий раз должно повезти. В «Эллингэм» приехала девочка из Питсбурга, которой очень хотелось увидеть мертвое тело.
Ее желание сбылось.
Та же девочка вырвала победу из когтистых лап поражения и осталась в Эллингэмской академии, но беспокойство не покидало ее: поражение может оказаться ненасытным и незамедлительно заберет победу обратно. Эта девочка кое-что попробовала, совершенно не понимая, хочет ли она того, нужно ли ей это. И все испортила.
Но жизнь продолжалась.
Эллингэмцы скорбели и бегали на консультации к психологам. В круглой беседке на одной из лужаек устроили мемориал: принесли свечи, фотографии и маленькую куклу-зомби. Чарльз и остальные преподаватели писали письма и делали звонки. Охрану усилили. Все пропуска по несколько раз перекодировали. Отбой перестал быть условным; комнаты проверяли, парки обходили охранники. Никто не замалчивал смерть Хейза, разговоры об этом постоянно возникали – случилось то, что случилось. И это было частью реальности.
Хотя расследование формально еще не закончилось, некоторую информацию распространили с целью успокоить общественность. Создалось впечатление, что с Хейзом произошел несчастный случай и он устроил его сам. Тот самый Хейз, которого все знали как актера, снимающего видео в темных уголках, взял что-то, что ему не принадлежало. На пропуске Джанелль были найдены его отпечатки, следы сухого льда обнаружили в гольф-каре и ручной тележке. Всем было предельно ясно, что Хейз сам все испортил. А еще он украл чужую вещь. Он зашел слишком далеко и нарушил чересчур много правил, так что вряд ли его родители смогли бы предъявить школе иск.
Самым разумным объяснением было то, что Хейз отправился в туннель снимать новый эпизод «Конца всего». Следовательно, пошел один. Соответственно, хотел сохранить это в тайне. Он увидел сухой лед, заглянул в туннель, и ему пришла идея соединить их вместе. Только сделал он это крайне неудачно.
Все вернулось на круги своя: горы книг, лабораторные работы по анатомии, бесконечные эссе. В расписании появилась какая-то «Тихая вечеринка» – танцы без музыки или что-то в этом роде. Ее собирались устроить в Гранд-Хаусе в качестве развлекательного мероприятия для студентов. Школа вернулась к обычному режиму. Ведь что такое «Эллингэм»? Школа. Стиви пыталась сосредоточиться на занятиях, но внимание ее постоянно рассеивалось и слабело. Она не могла ни дочитать очередную книгу, ни дописать свои эссе.
С каждым днем погода становилась все пасмурнее. В межсезонье горы совсем неприветливы. Листья на деревьях постепенно окрашивались в багряный и золотистый цвета, только-только начиная осыпаться.
Дэвид с ней не разговаривал.
Он буквально застрял у нее в голове. Его шаги доносились сверху, но это было единственное, что она от него слышала. Он почти перестал появляться в общей комнате и на кухне, а если их пути пересекались, смотрел в сторону.
Она открывала книгу, пялилась на страницу, совершенно четко осознавая, что ни слова не понимает. Снова и снова силилась дочитать до конца, но слова ускользали и мысли путались. Ее эссе не шли дальше набросков. Конечно, из-за недавних событий ей делали маленькие поблажки, но так не могло длиться вечно.
Ничто из этого не укрылось от цепкого внимания Джанелль, и как-то вечером она затащила Стиви в свою комнату и усадила на кровать.
– Ты вообще собираешься мне рассказать, какого черта с вами происходит? – спросила она.
– Что?
– Вы с Дэвидом.
Стиви заморгала.
– Думаешь, мы не в курсе? – продолжала Джанелль. – Все знают. Нет ничего более очевидного, чем вы двое. Так в чем дело?
– Мы целовались…
– Ну, я так и поняла. А дальше что?
Стыд – ужасная штука. Вот Джанелль никогда не стала бы шариться в комнате у Ви. Конечно, Ви не была чокнутой лгуньей, но даже если бы и была, Джанелль все равно так не поступила бы. Джанелль следует моральным нормам, она честная. А Стиви – всего лишь беспринципная идиотка.
Джанелль ждала ответа, а когда поняла, что ничего не дождется, ее взгляд потух.
Потух он и у Элли с Нейтом.
