– Не могу, – прошептал Гектор.
– Почему?
Я думала, что старичок сейчас честно признается: понятия не имею, где эти штуки находятся. Но он постеснялся расписаться в собственном невежестве и заявил:
– Не вижу механизма.
– Почему? – снова задала давно надоевший всем вопрос Эбелина.
– Ноги устали, пальцы онемели, цыпочки не получаются, – застонал Гектор. – Если бы я руки свободные имел, но в них крышка…
– Избавьтесь от нее! – велела босс.
– Как?
– Положите!
– Куда?
– На бачок!
– Тогда я точно не увижу, что внутри, – логично ответил Гектор.
– Возьмите ее в зубы, – отдала очередной приказ Эбелина.
– Съемными протезами даже газету не удержишь, а тут бронзовый набалдашник!
Мюллер потеряла терпение:
– Деньте его куда-нибудь!
– Назовите место, куда я могу отправить крышку!
– Да бросьте вы ее! Сил больше нет! – заорала Эбелина.
Через секунду прямо передо мной рухнула здоровенная штуковина, очень похожая на крышку утятницы.
– С ума сошел? – взвизгнула Эбелина и, забыв про вежливое «вы», рявкнула: – Ты мог убить женщину!
– Вас? – обрадовался дедок. – Попал? Но…
Послышались треск, визг, вопль, звон, грохот. Я инстинктивно зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела Гектора, который сидел в унитазе. Да, да, предлог поставлен правильно не «на», а «в». Зад старичка оказался вне зоны видимости, наружу торчали ноги, руки, торс, шея и голова.
– Как он туда попал? – изумилась Эбелина.
– Упал, – прокряхтел Гектор.
Я, стряхнув оцепенение, кинулась к старичку:
– Вы живы?
– Мертвые молчат, – ответил Гектор, – а я беседую, что позволяет сделать вывод о сохранении функций организма.
– Фу-у, – выдохнула я, – вылезайте.
Гектор закряхтел:
– Не могу!
– Почему? – вмешалась в наш мирный диалог Эбелина.
– Не могу пошевелиться, – пояснил Гектор.
– По какой причине? – не отставала дама.
– Застрял, – грустно уточнил бедняга.
И тут у Эбелины затрезвонил телефон. Она вытащила трубку и вышла в комнату. Но я все равно услышала ее злобный вопрос:
– Что тебе надо? А! Интересуешься, как отец? Вышла замуж за идиота, а мне подарила папашу?
– Я никогда не страдал олигофренией ни в какой стадии, – возразил дедуля, – идиотизм, имбецильность, дебильность – все это не мое. Вот артрит мой. Тут я не спорю.
– Эбелина ваша дочь? – обомлела я.
Гектор кивнул:
– Она плохо училась в школе, в институт поступать с тройками в аттестате было бессмысленно. Я же профессор, специалист по ногтям мумий…
– По чему? – разинул рот Филипп Андреевич.
– Мумия – это… – завел Гектор.
– Знаю, – отмахнулся Маслов, – не понял предмета вашей научной деятельности.
– У забальзамированных останков есть ногти, – зачастил Гектор, – я много лет собирал материал, побывал в разных странах, написал книгу. Вообще-то, я ученый с мировым именем, но нам платят копейки. А мой труд ни одно издательство выпускать не хотело. И я за свой счет «Ногтевые пластины древних захоронений» опубликовал. Потратил наши с женой накопления. Супруга разозлилась. Велела мне сбережения вернуть, а как? Я попросился к дочери в ученики. Она сейчас гуру в мире сантехники! Вот вам и необходимость высшего образования! Я много лет учился, и что? Сижу на мели. Эбелина же с первого по десятый класс тройки с минусами получала, я кое-как ее в училище пристроил, дочь никуда брать не хотели…
– И вот что вышло! – взвизгнула доченька, появляясь в санузле. – Гектор, вы сидите не в унитазе, вы сидите в том месте, для которого сантехническое оборудование предназначено. Вы меня всю жизнь дурой обзывали, унижали, в насмешку отдали, как сказали матери: «Обучаться на какашкиных дел мастера». И что? Теперь вы от меня…
Я не удержалась от вопроса:
– Почему вы отца на «вы» называете?
– Потому что он все детство велел к нему во множественном числе обращаться! – заорала Эбелина. – Твердил: «Я профессор, а ты идиотка». И что? Где наш великий профессор мумийных когтей?
– Прилагательного «мумийные» не существует, – заявил Гектор, – когти у зверей! А я…
– А я защитила кучу диссертаций, выступаю на конгрессах, зарабатываю миллионы, – завизжала дочурка, – ты же сидишь в унитазе и сейчас…
В порыве гнева дщерь дернула за цепочку слива. Послышался гул, с бачка на Гектора упала веревочная лестница. За ней в унитаз рухнул водопад. Вода вмиг поднялась до краев и вытолкнула тощего дедулю из толчка. Гектор очутился на полу, встал, отошел к полотенцесушителю и воскликнул:
– У меня брюки мокрые.
– Высохнут, – топнула ногой ласковая доченька. – Я не могу с тобой работать! Ты фиговый ученик! И…
Договорить она не успела. «Нога», на которой держался бачок, медленно начала крениться вперед. Я поняла, что сейчас произойдет катастрофа, и резвой ланью кинулась в кабинет, а оттуда в коридор. Я вовремя проявила обезьянью прыть. Через секунду после того я очутилась за дверью, раздались грохот, звон и многоголосый вопль.
– Что там случилось? – испугалась Фаина, вскакивая.
– Думаю, у доктора в туалете упал бачок, – объяснила я, – его Эбелина чинила с помощью Гектора! Странные у вас сантехники!
– У нас работает Василий, – объяснила Фаина, – обычный мужик. В тот день, когда вы из комы вышли, он чинил бачок. А он сегодня сломался. И явились эти клоуны, сама их впервые вижу. Сначала я пускать их не хотела, позвонила зав АХО, он на меня наорал: «Стараюсь ради вас, и что? Васька заболел! Это замена! Они лучшие!
– Эту парочку надо Маслову сдать, пусть лучше с ними… – в сердцах воскликнула медсестра, не договорила и тут же замолчала.
Я навесила на лицо улыбку.
– Пойду гляну, что там, – протянула Фаина, – грохот знатный был, но никто в коридор не выбежал. Уж извините, похоже, доктор в шоке, не сможет он работу с вами продолжить.
– Не беда, – улыбнулась я. – А почему я других больных не вижу?
Фаина пожала плечами:
– Мы же специализируемся на реабилитации после комы. Сейчас вы одна такая.
– Одной скучно, телевизора в палате нет, радио тоже, – заныла я. Хоть бы поболтать с кем-нибудь.
– Отдохните немного, потом еще погуляете, – посоветовала Фаина.
Глава 11
Я покорно вернулась в свою палату и села на кровать. В голове, словно злые осы, жужжали мысли.
