– Мам?
Она подпрыгнула и уронила лопатку. Мы посмотрели на лопатку, потом – друг на друга.
– Ты напугал меня до смерти! – сказала она, прижав ладонь к груди.
– Там курица… того. – Я показал пальцем.
Мама метнулась к плите, схватила сковороду за ручку и тут же – «ссссс!» – отдернула ладонь. Потянулась за прихваткой и убрала сковороду с огня, на соседнюю конфорку. Потом кинулась к окну и открыла его настежь – густой, почти осязаемый дым струей потянулся на улицу.
Мама обернулась, но смотрела не на меня, а на свою ладонь.
– Блин! – взяла большой палец в рот.
Потом метнулась к раковине, открыла холодный кран и сунула руку под струю.
– Блин, блин, блин.
Я поднял лопатку с пола и так и застыл посреди кухни, не зная, что с ней делать. Мне было неловко, мне казалось, что мама обожглась из-за меня.
– Переверни, пожалуйста, курицу, – сказала она.
Я подошел к плите и стал лопаткой отдирать куриные грудки от сковороды.
– Петро! Ну что ты делаешь? Она же на полу валялась, ей-богу! Ты же это есть потом будешь, ну.
Мое лицо не просто горело от стыда, оно, кажется, дымилось – так же как курица.
– Прости.
Она открыла ящик рядом с раковиной, достала другую лопатку и перевернула куриные грудки. В этом, впрочем, уже не было необходимости – сковорода остывала.
Я подошел к столу и бросил взгляд на книгу. «Как писать книги».
* * *
Я знал, где искать ее по ночам. Она сидела на кухне, поджав под себя ногу, и перебирала черновики. Я зашел попить воды.
– Ну, как продвигается?
Она потерла глаза ладонями и посмотрела на меня. Усталый, измученный взгляд. Ластик на кончике карандаша стерт почти до основания.
– Не очень.
Я прошел к подоконнику и налил себе воды из трехлитровой банки. На вкус кипяченая вода напоминала жидкий мел, отдавала накипью, и я терпеть ее не мог, но мама запрещала пить из-под крана.
Она сняла очки и начала массировать переносицу. Я поставил стакан на стол и сел напротив нее.
– Мне не спится, прочитай мне одну из своих сказок. Какую-нибудь новую.
– У меня нет новых. Оказывается, придумывать сказки не так просто. В последнее время у меня проблемы с идеями.
– Может, я могу помочь?
Она перестала массировать переносицу, посмотрела на меня.
– Это как?
Я пожал плечами:
– Ну, я могу подбросить тебе пару идей для сказок. У меня много идей. Я всегда получаю пятерки за сочинения по литературе.
– Да? – Она надела очки, взяла карандаш, чистый лист бумаги и выжидательно посмотрела на меня, мол, давай, Диккенс, диктуй, я внимательно слушаю.
Я задумался, оглядел кухню – взгляд мой застыл на холодильнике.
– «Похититель холодильников», – сказал я.
Повисла пауза. Мама посмотрела на холодильник, потом – на меня. Спросила:
– Чего?
– Это название сказки, – объяснил я. – Главный герой – он крадет холодильники. Как тебе? Представь: в мире пропадают холодильники, люди в ужасе, мороженое тает, производители газировки терпят убытки, потому что никто не хочет пить теплую газировку. Ну и так далее. Катастрофа мирового масштаба!
Мама почесала лоб.
– Мммм, звучит неплохо. Но это не сказка.
– Почему? Ведь в сказках всегда происходят странные вещи. А воровство холодильников – это очень странно.
– Да, но у сказки свои законы: какие бы странные вещи в ней ни происходили, у них должен быть смысл, хотя бы в рамках той реальности, в которой они происходят, должна быть мораль, они должны учить нас чему-то хорошему или предупреждать о плохом, понимаешь?
– Но моя сказка будет учить людей хорошему. Она будет учить, что красть холодильники нехорошо.
Мы переглянулись – и засмеялись. Она погрозила мне карандашом.
– Похоже, кто-то здесь не очень серьезно относится к своей задаче.
– Хорошо, дай подумать. – Я зажмурился, напрягся. – Если тебе нужны чудесные и странные вещи, тогда напиши сказку про похитителя стен.
– Стен?
– Да, стен. – Я хлопнул ладонью по стене. – Просто представь себе этот образ! Ты просыпаешься, а у твоего дома нет одной стены. Ее украл похититель стен.
– Так, – сказала мама. – Меня начинает пугать твоя одержимость похищениями и воровством. Скажи, у тебя есть идеи, в которых ничего не пропадает?
– Ну, – я стучал пальцами по стакану с кипяченой водой, – да. То есть нет. То есть почти. Помнишь, я рассказывал тебе о том, что в нашем поселке есть четыре озера – Первое, Второе, Четвертое и Пятое. А Третьего нет. И никто не знает, где оно. И было ли оно вообще. И если было, то куда пропало. А если его не было, тогда почему озера так странно пронумерованы?
На этот раз мама всерьез задумалась.
– Хммм. – Она прижала кончик карандаша к нижней губе и задумчиво посмотрела куда-то вверх-влево. – Пропавшее озеро. Думаешь, его украл похититель озер?
Я засмеялся.
– Я не знаю. Но я очень хочу выяснить. К тому же если ты напишешь об этом сказку, ты сможешь выдумать все что угодно – пусть это будет похититель озер. Ты ведь сама говорила, что в сказках должны происходить чудеса. Я много думал об этом озере. Иногда мне кажется, что кто-то просто пришел, взял это озеро за край, сложил его аккуратно, сунул себе в карман и ушел с ним. Вот просто так взял и ушел.
– А вот это интересно. – Мама сделала пару заметок на листке бумаги. – Озеро в кармане. Унес озеро в кармане. Слушай, а это отличная идея. Мне надо подумать над ней. Но зачем кому-то похищать озеро?
Я посмотрел в окно. Сотни насекомых летали, вертелись в свете уличного фонаря.
– А может, он не похищал его? Может, хотел просто спрятать? Чтобы защитить. Ну, например, от злого короля.
Эта идея понравилась маме еще больше.
– Спрятать, защитить озеро… – бормотала она, записывая.
(Мне странно сейчас вспоминать все это – эту ночь на кухне, этих насекомых в свете фонаря за окном, и этот диалог: вот так, буквально из ничего родилась новая история, одна из самых известных маминых сказок; и вот вопрос: если бы я знал тогда, как сильно эта сказка про спрятанное озеро аукнется мне в будущем, как бы я поступил?)
* * *
Ночные встречи на кухне стали для нас чем-то вроде традиции. Я делал вид, что ложусь спать, дожидался, пока Егор засопит на соседней кровати, выбирался из-под одеяла и, шлепая тапочками, шел на кухню, где за обеденным столом, обложенная черновиками, сидела мама.
