Другой недостаток проявляется, когда университеты допускают, что целые научные области приобретают левую или правую политическую окраску. Оба варианта одинаково вредны для истины, но в настоящее время большинство университетских факультетов и кафедр сильно склоняются влево. Любой исследователь, который хотя бы попробует вынести на обсуждение вопросы, политически неприемлемые для левых, рискует вызвать противодействие коллег–профессионалов, которые должны одобрять его заявки на госфинансирование и рецензировать статьи для публикаций. Чаще всего ученые прибегают к самоцензуре, особенно в областях, хоть как–то связанных с современной дифференцирующей эволюцией человеческих популяций. Требуется совсем немного «бдительных борцов с расизмом», чтобы запугать весь университетский городок. В итоге в настоящее время исследователи привычно игнорируют биологию расы или ходят вокруг этой темы на цыпочках, чтобы академические соперники не обвинили их в расизме и не разрушили им карьеру. В своих публикациях ученые упоминают о расах кратко, предоставляя читателю самому заполнять пробелы.
Сопротивление идее о современной, обширной и региональной эволюции человека вряд ли исчезнет, если только не удастся убедить ученых, что исследование ближайшего эволюционного прошлого не приведет к возрождению расизма. Действительно, такое возрождение кажется весьма маловероятным по нижеследующим причинам.
Геномика и расовые различия
Во–первых, противодействие расизму сейчас прочно укоренилось, по крайней мере в западном мире. Уже трудно себе представить обстоятельства, при которых можно было бы перебороть или ослабить это осуждение, а уж тем более помогать расизму научными доводами. Расизм и дискриминация несостоятельны по принципиальным соображениям, а не с научной точки зрения. Наука занимается тем, что есть, а не тем, что должно быть. Моральные ценности с трудом удерживаются на зыбучих песках науки, и глупо их туда помещать.
Представители академического сообщества, зацикленные на интеллекте, опасаются открытия какого–нибудь гена, который покажет, что одна основная раса умнее других. Но маловероятно, чтобы такое случилось скоро. Хотя у интеллекта есть генетическая основа, никаких вариантов генов, усиливающих интеллект, пока не обнаружено. Причина почти наверняка в том, что таких генов огромное множество, и каждый из них оказывает слишком небольшой эффект, чтобы выявить его существующими методами [8]. Если исследователям суждено когда–нибудь найти ген, который увеличивает интеллект, допустим, у восточных азиатов, они вряд ли на этом основании смогут утверждать, что восточные азиаты умнее других рас, поскольку сотни подобных генов еще останутся неоткрытыми у европейцев и африканцев.
Даже если бы для каждой расы были идентифицированы все варианты генов, усиливающие интеллект, никто не станет оценивать умственные способности на основании генетической информации: намного проще применить тест на интеллект. Но тесты на IQ уже существуют, чего бы они ни стоили.
Даже если бы было доказано, что одна раса генетически более интеллектуальна, чем другая, к каким последствиям бы это привело? На самом деле почти ни к каким. По тестам у восточных азиатов в среднем около 105 баллов — чуть больше, чем у европейцев, у которых средний показатель 100. Более высокий IQ не дает восточным азиатам нравственного превосходства над другими. У восточноазиатских обществ много достоинств, но совсем не обязательно, что они удовлетворяют потребности своих членов успешнее, чем европейские.
Идею, будто какая–либо раса имеет право доминирования или превосходства над другими в каком–то абсолютном смысле, можно решительно отвергнуть из принципиальных соображений, но так как она основана на нравственном принципе, ее нельзя опровергнуть научно. Тем не менее, поскольку расы различаются, наука, несомненно, обнаружит относительные преимущества одних перед другими в каких–либо качествах. Вследствие особых вариантов генов тибетцы и жители высокогорных Анд лучше других справляются с условиями жизни на высоте. На каждых Олимпийских играх начиная с 1980 г. у всех финалистов в мужском забеге на 100 м есть западноафриканские предки [9]. Не станет сюрпризом, если найдутся генетические факторы для таких атлетических достижений.
Изучение генетики рас неизбежно обнаружит различия, и некоторые из них продемонстрируют тем, кому интересно, что одна раса по какому–то признаку имеет совсем небольшие преимущества. Но также подобные исследования установят более глубокую и важную истину: все различия между расами являются вариациями на одну и ту же тему.
Открытие, что генетика играет некоторую роль в различиях между крупнейшими человеческими группами, не означает, будто эта роль доминирующая. Гены не определяют человеческое поведение, они лишь дают предрасположенность действовать определенным образом. Генами объясняется многое, возможно даже больше, чем в настоящее время известно или принято считать. Но их влияние, как правило, нивелируется сформированным поведением или культурой. Сказать, что гены полностью определяют человеческое социальное поведение, было бы так же абсурдно, как и считать, что от них ничего не зависит.
Социологи полагают, что все объясняют культурные традиции, а не раса и все культуры обладают одинаковой ценностью. Та истина, которая открывается нам в настоящее время, более сложна и многогранна. Человеческая природа во всем мире весьма сходна. Но если люди похожи друг на друга большинством черт, то их общества сильно разнятся — по структуре, институтам и своим достижениям. На протяжении большей части истории человечества цивилизация Китая превосходила все остальные. В противоположность убеждению мультикультуралистов, западная культура достигла значительно больше других во многих важных сферах и сделала это потому, что европейцы — вероятно, по причинам и эволюционным, и историческим — смогли создать открытые прогрессивные общества, резко отличающиеся от характерных для человечества отношений племенного строя и автократии. Люди подобны друг другу — никто не имеет права или оснований утверждать свое превосходство над другим человеком или другой расой. Но одни общества достигли большего, чем другие, возможно, за счет незначительных отличий в социальном поведении. Вопрос, который будет рассматриваться ниже: повлияла ли эволюция на эти различия?
Социальное поведение и история
Цель следующих страниц — развеять ореол мистики вокруг генетической основы рас и задать вопрос: «Что недавняя эволюция человека говорит об истории и природе человеческих обществ?» Если исследователи сумеют преодолеть страх перед расизмом и признают, что человеческая эволюция не остановилась в прошлом, является обширной и имеет региональный характер, то откроются новые возможности для изучения важнейших вопросов истории и экономики.
Именно социальное поведение имеет значение для понимания поворотных — и не объяснимых иным образом — событий в истории и экономике. Хотя эмоциональные и интеллектуальные различия между народами мира на индивидуальном уровне малозаметны, тем не менее даже небольшое изменение социального поведения может породить совершенно иной тип общества. Например, племенные сообщества складываются на основе родства и отличаются от современных государств прежде всего тем, что доверие человека не простирается далеко за пределы семьи и племени. Однако в этом небольшом различии коренится огромная разница в политических и экономических структурах между племенными и современными обществами. Вариации в другом генетически обусловленном поведении, готовность наказывать тех, кто нарушает общественные правила, могут объяснить, почему одни сообщества проявляют больший конформизм, чем другие.
